– Ну, давай.
– Правда? – Я не ожидала, что Серёжа согласится.
– Да. Обычно я, конечно, пью кофе, но тебе же невозможно отказать.
– Я тебя не заставляю, просто предложила. – Его слова смутили меня, так убедительно они прозвучали.
Больше мне сказать было нечего. Я заваривала ему чай, он стоял где-то рядом, возможно, наблюдал за мной или моими движениями, но я не видела. Даже боковым зрением я не смотрела на Серёжу, не хотела встречаться с ним взглядом. И вот это ощущение, вызванное тем, что я не знала, как близко он стоял и смотрел ли на меня, вместе с молчанием сильно давило.
– У тебя всё хорошо?
– Что? – переспросила я. Вопрос я услышала, но не поняла, почему он его задал.
– Мне кажется, ты стала немного дёрганой.
Я медленно набрала в лёгкие побольше воздуха, затем выдохнула его обратно. Олег Викторович однажды указал на то, что, когда я так делала, это означало, что я не знала, что ответить. У меня не было желания что-то рассказывать, мне просто хотелось подойти к Серёже ближе, и это убивало меня. Он, будто прочитав мои мысли, обнял меня, и я обняла его в ответ, будучи не в силах заставить себя отстраниться. На самом деле, я была не очень тактильным человеком, но именно ему сопротивляться не могла. Мне хотелось, чтобы этот момент никогда не кончался. Пытаясь запомнить его как можно ярче и лучше, чтобы сохранить в своей бездонной памяти, я в то же время отчаянно старалась придумать, что бы сказать Серёже, чтобы скрыть правду. Правду о том, что во мне всё перевернулось всего лишь от пары слов, сказанных им в понедельник, а ещё раньше – от одного только взгляда. Войдя в этот дом, я и все остальные участники «Громче всех!» взвалили на себя тяжёлую ношу – следить за каждым словом. Даже в такое время камеры уже работали, и любой участник, выйдя в интернет, мог за нами наблюдать. Через пару минут, может, полчаса, начиналась трансляция на телевидении. Три раза в день шесть дней в неделю нас показывали по телевизорам всей страны. Этот выпуск могли посмотреть мои родители или его девушка. Так что никаких чувств и никакой правды.
– Я плохо спала сегодня ночью.
Я понимала, что, когда врала Серёже, утаивала от него что-то или просто избегала его, то делала шаги совсем не в том направлении, чтобы сблизиться с ним, и уже представляла, как буду жалеть об этом. Жалеть о том, что не смогла влюбить его в себя, когда была возможность.
– Нам с девочками нужно придумать песню к пятнице, а сегодня среда и у нас ничего не выходит. Варя может выбыть из шоу в этот раз, и это будет из-за нас с Мариной. – Это, на самом деле, тоже волновало меня, и достаточно сильно.
– Тебе было бы лучше вообще отказаться от этого номера, – предложил Серёжа.
– Нельзя отказываться от номера! – возразила я. – Мы пришли сюда петь, учиться, работать, так что надо делать это всё.
– Но ты же пришла сюда, чтобы стать самостоятельной исполнительницей? Я имею в виду сольной. Значит, тебе не нужны совместные номера с кем-либо.
Доля правды в его словах присутствовала, но я не могла отказаться делать что-то, что было поручено продюсером. Мне нравилось, что на шоу нам говорили, что делать, нас учили, так что подвести Олега Викторовича и педагогов мне казалось позором.
– Аня! – послышалось из коридора.
Я быстро оттолкнула Серёжу и отошла, вспомнив про шоу, камеры и всё остальное.
В кухню ворвалась Марина в пижаме. Обычно она держала себя даже лучше, чем я, но иногда и её было не остановить.
