Громко молчать… - страница 4

– Скажи, что твой папка – плохой! Скажи, скажи! Чего ты молчишь? Он ведь правда плохой, он бросил вас, ушел, чего ты молчишь?

– Нет! Нет! Не правда, не буду вас слушать! Не буду! – отчаянно и с жаром отвечала Надя.

Что еще мог ответить несчастный ребенок? Только защищаться, как умела. Кричать, огрызаться, а потом обижаться на весь мир целиком. Толпа потешившись вдоволь, с шумом разбегалась, Надя в переживаниях возвращалась домой. Прогулки на этом заканчивались.

Привыкшая молчать, присутствуя при домашних скандалах, Надя здесь выражала свой протест. Нутро все клокотало от обиды и ярости. Но иногда молчала. Ступор какой-то был. Выработался, от обиды и непонимания. Может это защитная реакция была такая? Возможно. В надежде, что нападки прекратятся, Надя изредка огрызалась, но потом снова смолкала.

Отец не сразу пропал из вида своего семейства. После развода еще какое-то время он проживал в доме вместе со всеми. Это служило лишним поводом для скандала между бывшими супругами. А потом вдруг пропал. Неожиданно для всех. Чуть позже до Озеровых дошли слухи, что он оказался должен кому-то очень приличные деньги, которые не смог вернуть вовремя. За это был жестоко избит, брошен в соседнем селе, где чуть не умер от побоев. Там же его подобрала одна молодая женщина, выходила и оставила жить у себя. Они пожили вместе, пока он не восстановился и даже родили ребенка. Когда их девочка немного подросла, отец Озеров уехал с новой семьей в свой родной город, далеко-далеко от поселка, где оставил свое многочисленное семейство на произвол судьбы. С тех пор еще долгие годы никто и ничего о нем не слышал и не знал. А потом в дом к Озеровым явились те, кому он оставался должен. В счет долга забрали все, что имело какую-либо ценность. Слава богу, не тронули никого из домочадцев. «Замечательные» 90-е во всей красе проявили себя и здесь, в некогда счастливой семье, от которой остались осколки и израненные души неокрепших детей и их натерпевшейся тяжелым трудом матери.

Отголоски домашних проблем отразились только на восприятии и отношении к окружающим людям. На учебе все дрязги не отразились никак. Тяга к знаниям стала еще крепче и усилилось желание знать и уметь как можно больше, чтобы научиться справляться с проблемами самостоятельно. Надя как была с первого класса сильнее всех однокашников, так ею и оставалась. На уроках задания щелкала, как орешки. Справившись с задачкой или упражнением, смотрела в оставшееся урочное время в окно и думала о чем-то своем.

– Озерова! – гневный учительский окрик заставлял вздрагивать и переставать размышлять о вечном. – Ты опять сидишь!

– Я все сделала, – несмело и тихо отвечала Надя. Учительница молча забирала тетрадь, удостоверившись, что задание вправду выполнено и выполнено без ошибок, с раздражением поглядывала на Надю и ждала выполненных работ других детей. Она, конечно, была в курсе Надиных семейных событий, но особой жалости к ребенку не испытывала, потому что относилась к числу тех людей, которые злобно ухмылялись за спиной, смакуя все новые и новые неприятности семьи.

Со временем в селе поутихли разговоры, и в школе тему больше не муссировали, но израненная детская душа успела получить очередную порцию человеческой подлости.

Постепенно Надя привыкла, к тому, что семья перестала быть прежней, мало-помалу жизнь нормализовалась, школьные годы подходили к концу, впереди ждали сначала выпускные экзамены, потом и вступительные в училище, новые надежды, новые знакомства, волнение перед переменами. Поделиться переживаниями как обычно было не с кем. С братьями такие вопросы не каждая девочка станет обсуждать. К тому же один из них оставался служить родине, второй уже закончил обучение в школе и уехал обучаться профессии в соседний поселок, а младший был еще мал и не представлялось возможным поговорить с ним по душам. С матерью доверительных отношений никогда не было, не случилось. Мать была довольно сдержанным и закрытым человеком. Она никогда и никому не позволяла вторгаться в свой внутренний мир. К детям не проявляла особой теплоты и ласки, как могла бы другая мать. Никто не знает причины такого отношения к детям, да и вопросов на эту тему не принято было задавать. Не было ласковых объятий, задушевных бесед, теплых слов. Не было и все тут. Родительскую заботу она проявляла должным образом: и одеты, и накормлены, и спать уложены, просто физически не могла уделить всем внимания, может быть просто уставала. Подружки школьные перестали быть подружками, когда включились во всеобщее стадо, которое позволило себе судить чужие ошибки. Самая старшая сестра Лилия частенько наведывалась в родительский дом, чтобы помочь матери в бытовых повседневных делах. Но разница в возрасте между сестрами была настолько большой, что их мировоззрение попросту не совпадало. Поэтому переживать все приходилось опять молча и одной. От этого было еще страшнее вступать в новую веху своей жизни. Да, снова молчаливое одиночество.