Екатерине показалось, ведьма куда-то спешит, – «Рассвет скоро!» – обрадовалась дачница. Верно! Лето приближается, день становится длиннее, соответственно, власть нечисти уменьшается. Послав напоследок уйму матерных проклятий и, разодрав когтями стекло, призрак рассыпался мелкими искрами, оставив после себя на пару минут мерцающий зелёно-голубой дымок.
Ростовчанка, поняв – на сегодня «концерт» окончен, вернула кота, который умудрился заснуть и во второй комнате. Не найдя других занятий (на улицу выходить страшно пока) Раскова снова прилегла, но сон, ясное дело, до полного рассвета не приходил.
Катя задремала в шесть утра, и то – поверхностно. В семь часов её пробудил рыжий «нахлебник».
– Кисуля хочет кушать? – Поднялась «отшельница» и выпустила питомца на улицу, догадавшись: по утрам у животных есть и другие дела, помимо «завтрака».
Екатерина тоже выбралась из домика, приготовила скромный завтрак на костре, не позабыла и о вернувшимся к её ногам Рыжике – аппетит у того, не хуже, чем у Смирнова: ел всё подряд, даже овощи.
Долгожданного шума двигателя мотоцикла всё не слышалось, потому, чтобы скоротать время до приезда богатыря, дачница решила вернуться к чтению папки Порфирича.
Устроившись на кровати так, чтобы от окна падало больше света, девушка раскрыла скоросшиватель на вчерашней закладке и «перенесла сознание» на его пожелтевшие страницы.
12 октября 1942 – ой год. Станица Островная.
Последние «бои местного значения» отгремели месяц назад, сейчас здесь тихо, округа полностью под контролем немецких армий, бои ушли далеко, уже и в тихую погоду, не слыхать далёкой канонады сражений.
В станице Островной расположились тыловики и оккупационная администрация, возле неё сбилась «солянка» из отставших частей. Солдаты и офицеры грешили на осеннюю распутицу, конечно, она не чета прошлогодней и опыт борьбы с ней уже имеется, тем не менее.
Больше всего «потеряшек» скопилось из 16-ой танковой дивизии и 100 – ой лёгкой пехотной (егерской)4. Сюда же недавно прибыл специальный отряд из элитной части «СС», получивший странную задачу, – «Эксгумировать и переправить на родину останки штандартенфюрера Карла Бертхольда» – прославленного жестокостью и бесстрашием командира, награждённого железным крестом, близкого приятеля Гиммлера, бездумно павшего здесь, в боях с РККА. Карла похоронили с почестями на местной скудельнице, но… культ асов, развитый в рейхе, требовал доставки праха «легенды» домой.
Эсэсовцы тоже вынужденно задержались из-за распутицы: могилу командира пока не тревожили, «отдыхали» в штабе, со шнапсом, картами, барышнями и прочим. К слову, элитная группа настроила против себя практически всех «братьев по оружию», поведение их чересчур высокомерно: они ни с кем не водились, разве, за исключением танкистов из 16 – ой дивизии. Впрочем, «гиммлеровцы» не сильно переживали по поводу их скверной репутации.
Несмотря на разношёрстность контингента, большинство немцев оставались довольны своим нынешним положением, уж те, кто побывал в боях по-настоящему – точно. А чего? Лесов нет, так небольшая поросль, в остальном – степь! Партизанам прятаться негде, местное население, из уцелевших, вроде не дошкуряет, проявляя нейтралитет. По утверждению администрации: в окрестностях должны находиться недовольные советской властью, пострадавшие от большевиков казаки. Бои далеко, никто не тревожит, оно, в распутицу, да перед морозами – лучше не придумаешь. Комендант Ганс Клюге явный карьерист, по слухам, мечтает поучаствовать в создании Рейхскомиссариата Дон-Волга, ему покровительствует Розенберг, потому многие отставшие, планируют «под шумок» остаться под началом Ганса – навоевались уж вдоволь! Мало кому хочется попасть в направлении Сталинграда или Кавказа, и получить награду посмертно, как Бертхольд.
