– Идемте в дом, – ответил Карпов.
Помещение, в котором последнее время пьянствовали свиньи, требовало уборки. Приведя в порядок и выбросив ненужный хлам, Карпов и Ксения занялись комнатой.
В тот же день, Карпов собрался и снова ушел. У фельдшерского пункта, который располагался на окраине села, обычно никого не было, а тамошний фельдшер Герман, сидел без дела, что, конечно, редко бывает.
Карпов вошел в помещение, постучав. Герман, занимавшийся игрой в гонки на персональном компьютере, сразу нажал «выход», и, переведя взгляд на вошедшего, сказал:
– Вы ко мне?
– Да. – Карпов протянул Герману пакет. – Благодарность от пациентов.
Герман быстро повеселел.
– Приятно, – сказал он, приняв пакет, – а от кого именно?
– От меня.
– Спасибо. Мне очень знакомо ваше лицо. Мы раньше не встречались?
Карпов поднял брови.
– Кто знает.
Герман полез в пакет, тогда Карпов молча надвинулся, и вынув нож – ударил в брюхо.
Нестерпимое ультрафиолетовое излучение ударило в глаза, от чего стало невыносимо жарко. Пешеходы в деловых костюмах, спешащие в офисы министерств, бросились на тротуар и стали гореть, будто подожженные факелом. Столб огня поднялся в небо, и Карпов увидел, как испаряются облака. Грибовидное облако выросло на улицами города, и чувствовалось, как оно печет сильнее, будто из доменной печи…
Едва стена удушающего жара достигла его – Карпов открыл глаза.
Сел на кровати и закашлял. На мгновение ему стало душно.
– Проснулся, гроза революции? – Ксения вошла. – А мы гулять ходили.
Карпов с трудом ответил:
– Кто это, «мы»?
– Я и Клементин.
– А, ну да…
Ксения опустилась на стул и закинула ногу за ногу.
– Как спалось?
– Детка, мы не живем вместе, – резко отрезал Карпов, – просто так вынудили обстоятельства. Запомни это. Поэтому, всякие ласковые разговоры, прекрати, мне не нравится. Мы не супружеская пара. Усекла?
– Усекла, – с расстройством ответила Ксения.
– Вот и отлично. Иди, готовь обед.
– Из воздуха? Ты бы пожрать купил.
– Я тебе не муж, чтобы покупать пожрать. Либо мы делаем дело, либо…
– Знаешь, что… Артем, как там тебя Романович, я не кухонная прислуга и не крепостная девица, чтобы говорить со мной в таком тоне!
Артем остыл.
– Я пытаюсь тебя ассоциировать со своим прошлым, но ты мне чужой человек, понимаешь, чужой, чужой. Круглый и Аня были частью меня. Ты пытаешься стать тем же. Не выйдет.
Ксения поднялась и вышла из комнаты.
В кухне, за обеденным столом, сидела Клементин, рисовала бабочек в альбоме. Артем вышел позже и стал у окна.
Клементин подняла голову.
– А вы теперь мне папа и мама будете?
Артем посмотрел на Ксению. Та околачивалась на пороге.
– А как ты хочешь?
– Не знаю, – Клементин пожала плечами, – только в приют не отдавайте. Там плохо.
– Деточка, – с лаской заговорила Ксения, – а с нами тебе хорошо?
– Вы мне чужие, но я привыкла.
– Умный ребенок, – заметил Артем. – Взрослее, чем я думал! – он сел напротив девочки и сказал: – Понимаешь, все мы плохо живем! И нашей вины в этом нет. Но мы должны что-то менять.
Клементин по-взрослому ответила:
– Мы никому ничего не должны.
Артем несколько удивился, и в сердцах оценил, а ведь ребенок дело говорит.
– Это верно. Да только кто, кроме нас самих, себе поможет.
С улицы послышался шум колес на дороге. Недалеко от дома припарковалась тонированная легковушка. Тюха и Сека приметили «шевроле», стоящий рядом с бывшим домом Пятыгина.
– Смотри, тачка Гарика! – Тюха тыкнул пальцем. – Чую, дело пахнет писюнами.
