Алиса Кокорина – не родственница футболиста, мы проверяли – это самое необъяснимое, странное, но светлое пятно в моей жизни. Не могу сказать, почему из всей группы более презентабельных однокурсников она выбрала именно меня, да и знать не хочу, но я была искренне благодарна судьбе за это. Если бы не Алиса, не знаю, что бы было со мной. Её задорный характер был способен вытащить меня из самой глубокой выгребной ямы, которая только существует в этом отнюдь недружелюбном мире. При этом девушка была довольно симпатичной и регулярно получала знаки внимания и приглашения на свидания от противоположного пола. Несколько раз она даже ставила своим кавалерам условие, что примет приглашение, если её спутник приведёт друга и для меня. После таких жёстких ультиматумов большинство её поклонников испарялись, потому что встречаться с замухрышкой вроде меня никто желанием не горел. Не скажу, что я сильно расстраивалась, потому что отношения сейчас – последнее, что мне надо, но было очень неловко перед Алисой, которая из-за меня тоже теряла ухажёров.
– Я жива, как видишь, – неудачно шучу, отчего подруга хмурится ещё больше.
А после берёт моё лицо за подбородок и крутит его во все стороны и осматривает с внимательностью ювелира.
– Это что, тональный крем? – «звереет» подруга. – Этот гад снова тебя ударил?!
Конечно, она знает о том, что временами мне бывает «непросто», и постоянно удивляется тому, что я до сих пор живу под одной крышей с «нелюдями». Алиса уже пару месяцев настойчиво уговаривает меня перебраться к ней, но я не могу злоупотреблять её дружбой; к тому же, эти проблемы касаются только меня и, как бы сильно я ни любила Алису, решать их предстоит только мне.
– Всё нормально.
– У тебя постоянно всё нормально, – бурчит она. – Когда-нибудь он окончательно перегнёт палку, и отвечать «всё нормально» будет некому.
Я знаю, о чём она говорит. Это именно те мысли, которые посещают меня последние полгода, потому что отец в прямом смысле слова начал лютовать. Из-за них я подолгу не могу заснуть или просыпаюсь посреди ночи в холодном поту и ощущением, будто только что воскресла.
Алиса протягивает ко мне руку, и только сейчас я замечаю, что она держит стаканчик кофе из «Кофе-бук».
– Держи, а то ты своими кругами под глазами солнечное затмение устроишь...
Мне очень хочется ей возразить, особенно потому, что сегодня и так облачно, но я благоразумно прикусываю язык и с благодарностью принимаю бодрящий горячий напиток.
Всю дорогу до аудитории я бреду под болтовню Алисы про очередного кавалера, которого она встретила в каком-то ночном клубе. Но все эти подробности я слушаю в пол-уха, потому что на уме лишь мысли о том, как успеть убрать квартиру до возвращения родителей.
На семинаре по патопсихологии мне всё же удаётся вспомнить всё то, что я полночи так старательно учила, и получить пятёрку, отчего сведённые нервным напряжением плечи расслабляются. Однако по мере приближения конца учебного дня моя нервозность возвращается. Удивительно: все студенты только и ждут этого момента, а я была бы рада, если бы пар было больше – чтобы проводить в универе львиную долю времени и не видеть этой домашней «грязи».
После последней пары мы с Алисой расстаёмся, и она выбивает из меня обещание позвонить ей вечером. До дома плетусь медленно, словно на эшафот, но облегчённо выдыхаю, когда понимаю, что в квартире никого нет. От голода практически валюсь с ног, но пытаюсь оставаться в сознании, потому что во что бы то ни стало должна навести в доме порядок. Отцу не будет никакого дела до того, что я на грани голодного обморока, потому что единственная причина, по которой мне разрешается не убирать – это внезапная кончина. И она обязательно будет, если к приходу родителей квартира не будет сверкать чистотой. Если, конечно, неотдираемая грязь вообще может сверкать...
