Через пару минут он удовлетворенно перечитал девять предложений.
– А нужны ли ей твои девять предложений через двенадцать лет после того, как ты ее бросил? – снова вслух произнес он. – Она счастлива – это ясно. Тем более замужем. За идеальным мужчиной.
Последняя фраза прозвучала пренебрежительно и иронично одновременно.
Он снова перечитал девять предложений. Глупость. Просроченная романтика. Это надо немедленно удалить. Или… Все-таки попробовать? Ну чем он рискует? Максимум тем, что она не ответит.
Кирилл, не выпуская телефон из рук, потянулся к бутылке, вылил остатки рома в стакан и залпом выпил.
Большой палец завис над экраном.
– Ну потанцуй со мной, пожалуйста, – Аня Тальникова попыталась обнять невысокого гладковыбритого блондина с короткой стрижкой, широкими скулами и пронзительно-голубыми, словно ледяными, глазами, но он легко увернулся и поморщился.
– Я не люблю – ты же знаешь.
Она разочарованно убрала от него руки и вздохнула. «Я не люблю – ты же знаешь»: что можно ответить на эту фразу собственному мужу?
– А вот и просекко! – бодро послышалось за спиной. Аня, не оборачиваясь, узнала голос Пати и почувствовала, как подруга дотронулась до ее плеча. – Будешь?
– Буду! – неожиданно для самой себя сказала она. Аня уже выпила сегодня два бокала вина и больше не хотела, но после фразы «я не люблю – ты же знаешь» вдруг поняла: просекко – именно то, что ей сейчас нужно.
– Остия, – видимо, для Пати ее ответ был такой же неожиданностью, потому что она в растерянности застыла на месте. – А я тебе не взяла.
– Зачем тогда спрашиваешь? – Аня выхватила у нее бокал и сделала два больших глотка, а потом высоко подняла его, посмотрела на танцующую рядом Дашу и с пафосной торжественностью прокричала. – За твои тридцать, моя!
Та послала ей воздушный поцелуй.
– Мою жену сегодня немного клинит, – улыбнулся невысокий гладковыбритый блондин с короткой стрижкой, широкими скулами и пронзительно-голубыми, словно ледяными, глазами Олегу и Жене, которые только что подошли и были заметно удивлены происходящим: обычно Аня вела себя скромнее. – Не обращайте внимания.
Аня усмехнулась, сделала еще глоток, отдала полупустой бокал продолжающей растерянно стоять Пати и наигранно-радостно произнесла: «Да на меня вообще можно не обращать внимания! Я для этого здесь и нахожусь». На последних словах она с вызовом посмотрела на мужа. Тот ответил ей пристальным серьезным взглядом. «Полегче», – прочитала она в его глазах и опустила свои.
Даша и Пати выразительно переглянулись, но промолчали. Олег сделал вид, что ничего не заметил, и задвигался в такт музыке: диджей начал играть его любимый хип-хоп, и он решил сосредоточиться на битах. Женя непонимающе моргала.
– Давайте за именинницу, что ли, – приподнял стакан с виски невысокий гладковыбритый блондин с короткой стрижкой, широкими скулами и пронзительно-голубыми, словно ледяными, глазами. – Желаю в этом году самых скандальных обложек – каких только сама захочешь.
Даша растянула губы в неловкой улыбке и дотронулась до его бокала своим. Остальные сделали то же самое. Все, кроме Ани: у нее, у единственной, в руках не было бокала.
– Все хорошо? – наклонилась к подруге Даша.
Та кивнула. Все хорошо. У нее все хорошо. У них все хорошо.
Именно эту иллюзию – иллюзию идеального брака с Глебом Ивлевым, тем самым невысоким гладковыбритым блондином с короткой стрижкой, широкими скулами и пронзительно-голубыми, словно ледяными, глазами, который только что смог успокоить ее одним взглядом – Аня Тальникова вот уже восемь месяцев подряд поддерживала не только в глазах посторонних людей, но даже в глазах родителей и близких подруг (а до недавнего времени – и в собственных). Делала это по очень странной, на первый взгляд, причине: она боялась, что окружающие ее не поймут. Точнее, не поймут ее недовольства этим браком, потому что на самом деле среди них практически не было людей, способных понять,
