Грядет еще одна буря - страница 7

Я так тебе благодарен, что ты их свадьбу омрачила. Теперь до утра они арак будут пить, буянить и к женам друг друга приставать.

Словно все они для того и родились, чтобы нежиться да как свиньи сладко есть да спать.

Они мне говорят, что я сумасшедший, но что от тебя греха таить, у всех у них мотор не заводится. Мозги камнями набиты. Скажешь, не так? Да хоть убей!

Доктор сказал мне: «Ты охвачен сексуальным наваждением». Я только не понял, что это такое. А они не понимают?

Заперли меня в одной комнате, чтобы я ни с кем не общался. Мы раньше бедные были. Ванной у нас дома не было. Я до шести-семи лет с мамашей ходил в женскую баню. Ну, то есть со своей мамой.

Отец мой своими делами занят был, и маме было поручено водить меня в баню. Она других женщин из себя выводила. Я в бане ничего такого особенного и не делал. Я что, сумасшедший, что ли, был, чтобы что-то такое затевать? Только предупреждения делал тем дамочкам, у кого слетало банное полотенце, или тем, что небрежно прикрывались. Ну, или на худой конец сам старался им помочь! Однако помощь эта впустую была. Если ты, скажем, медом и маслом руку себе намажешь до самого запястья и положишь на кусок хлеба, знаешь, как вкусно будет? Но только кто оценит?

Внезапно отец мой разбогател. До того самого момента мы все спали в одной комнате: и я, и отец с мамой, и сестра моя. До чего плохо было!

Доктор сказал: «Вот женится он, поправится». Но они вместо того, чтобы меня женить, заперли меня! Как будто некому было им сказать: «Ну и сумасшедшие вы! Женить и в карцер посадить – это разные вещи. Если бы не было никакой разницы, то все бы говорили: «Мы в тюрьму сели», а не «Мы поженились»!

Говорили, что отец мой со двором снюхался. Я не понял ничего. Но дом наш большим стал. Настолько большим, что мой карцер в нем даже целую комнату занимал. Я стал прямо как зверь в клетке. Мне наливали воду, еду оставляли и отправлялись по своим делам. Каким делам? Непонятно. Но я, по собственному же признанию, был намного умнее их всех.

Вот спроси меня, и я тебе скажу, что все люди безумны. Не дай Бог, если и ты тоже. Не сочти за дерзость, ты сама как луна на небе, и не место тебе в этом притоне. Ты – арендатор, с которого плату не берут.

Об этой свадьбе заговорили месяц назад. Я же не глухой, слышал, что все начали готовиться к ней. И не слепой я, видел сам. Говорил им: «Я тоже хочу свадьбу устроить!» Они мне отвечали: «Заткнись ты, сумасшедший!»

Отец и то меня коварным хитрецом назвал. Даже в сторону мою не глядел. Но только я не был коварным хитрецом. Что бы я ни делал, не становился таким. Я простаком был. Поэтому-то никто меня не понимал.

Мамаша моя не самая плохая. То есть мама. Только несчастная она, ничего у нее не получается. Парочка никчемных мы с ней. Да вроде бы и не совсем она такая. Зря она так о себе думает. Руль ведь в руках отца, который постоянно в бордюр врезается.

Если бы жизнь была такой, как машина, то стало бы ясно, насколько сложно жить без коробки передач. Стало бы ясно, что отец мой уже несколько раз перевернул свою жизнь, и мотор с капотом развалились.

Ну а ты останешься новенькой моделью без номерного знака. Машина целая и гладкая, словно невеста. Этот мир для тебя – словно временная переправа.

Все они готовы наряжаться и на свадьбе гулять. С них лоск капает. Больше всего женщины марафет наводят, но и некоторые мужчины тоже прихорашиваются. Я про отца своего говорю. Мужчины красотой не обладают, чтобы перед другими прихорашиваться! Красить волосы и брови выщипывать – женское дело, не мужское. Если отец мой мужчина, тогда зачем ему это делать? Даже мамаша моя, то есть мама, не красится как он! Вот сестра моя, Камелия, это другое дело! Она-то еще как суетится да штукатурку накладывает!