Грядет Тьма - страница 10

День становился прохладнее, и Хассан знал, что у него осталось меньше часа, прежде чем слуги тети пойдут звать его на ужин и поймут, что его нет в покоях. Ему нужно было время, чтобы вернуться и замаскировать свою рану.

– Ну, – тепло сказал служитель, – возможно, ты еще придешь.

– Да, – сказал Хассан, глядя на хератку. – То есть постараюсь.

Он поспешил прочь от храма, назад к Священной дороге. Но, добравшись до ворот, он повернулся и посмотрел на агору и временный лагерь у подножия храма Палласа. Позади него солнце опускалось в блестящее бирюзовое море, и Хассан уже видел, как зажигались первые лагерные костры, вспыхивая и посылая струи дыма в небо, словно молитвы.

ЧТО-ТО ПРОИЗОШЛО В САДАХ ТАЛАССЫ.

На улицах всегда становилось больше караульных, когда Антон проходил через ворота, отделяющие Нижний город от Верхнего. Но сегодня их было слишком много. Десятки караульных в голубой униформе, украшенной оливковым деревом, собрались вокруг таверн и общественных бань по сторонам площади Элия. Целый отряд с мечами на поясе стоял возле Талассы.

Антон протолкнулся через толпу перешептывающихся владельцев магазинов и других любопытных зрителей туда, откуда ему было видно группку людей в одинаковой оливковой форме, такой же как и на нем.

– Наконец ты здесь! – раздался веселый голос. Кто-то схватил Антона за запястье и потащил через толпу к внешней стене садов Талассы. – Ты выбрал ужасный день, чтобы опоздать на работу.

– Стой, Козима, – сказал Антон, моргая и глядя на коллегу-официантку. – Что происходит?

Козима затянулась своей сигариллой и выдохнула густой клуб валерианового дыма прямо ему в лицо, ее светло-карие глаза засветились.

– Произошло убийство.

– Что… здесь? – спросил Антон. – Гостя?

Козима кивнула, стряхивая пепел с сигариллы.

– Священника. Армандо Курио.

– Кого?

Она закатила глаза.

– Конечно же. Забываю, что ты не отсюда. Курио один из священников храма Палласа, но у него здесь другая репутация.

В садах Талассы нередко видели представителей духовного сана с определенной репутацией. Со дня основания города игорные дома и другие нечестивые заведения должны были находиться только в Нижнем городе, где жил Антон. Верхний город, где проживали священники и представители высших сословий, был предназначен для благочестия и набожности. Возможно, когда-то так и было. Но теперь священники, казалось, были заинтересованы только в обогащении и утолении своих собственных грехов, жажде роскоши в таких местах, как сады Талассы, – местах, где такие потребности скрывались под маской респектабельности.

Козима еще раз затянулась сигариллой.

– Думаю, неудивительно, что выбрали его.

Антон резко глянул на нее.

– Что ты имеешь в виду под «выбрали»?

– Говорят, – сказала она, беззаботно растягивая слова, как тогда, когда хотела, чтобы он следил за каждым ее словом, – что его убила Бледная Рука.

– Кто говорит?

Козима лишь махнула рукой в облачке дыма.

– Стефанос говорит, что видел, как выносили тело. Бледный отпечаток руки на горле, как и на жертвах в Тарсеполисе.

– Стефанос идиот, – машинально ответил Антон. Но по коже побежали мурашки. Антон впервые услышал, что Бледная Рука в Паллас Атосе. Но ходили слухи о таинственных смертях, отмеченных бледным отпечатком руки, когда он жил в Тарсеполисе. Юноша слышал, что в Чарисе об этом говорили уже почти пять лет.

Все пересказывали одно и то же – что Бледная Рука убивала только тех, кто этого заслуживал.