Короткое письмо не было подписано, но я сразу узнала изменённый подчерк сестры. В детстве мама специально учила нас писать левой рукой.
«Добро пожаловать в игру. Ешь, молись, люби. Твоя партия началась».
Почему Юлька написала анонимную записку понятно. Но что значат её слова? Ешь. Молись. Люби. Кажется, был очень старый фильм с таким названием, но я не видела его и сестра об этом знает. Так что кино здесь точно не причём. Она ничего не будет делать просто так, в каждом слове должен быть смысл. Вот только какой?
От размышлений меня отвлёк звук открывающегося замка. Я читала записку в ванной и ещё не успела принять душ. Интересно, кто решил навестить меня в столь ранний час? Но мне нельзя выходить в зал до того, как я приму душ. На потолке гостиной установлена камера, и наблюдатели могут заподозрить неладное.
Водные процедуры заняли не больше пяти минут, но за это время Вика, моя ассистентка, успела вымести песок с пола и протереть запылившиеся поверхности.
— Привет, - не знаю, что ей сказать.
— Доброе утро. Ты не спала сегодня? – Вика окинула взглядом неумело заправленную кровать.
— Нет. Вчера был тяжёлый разговор с Профессором. Ты надолго вернулась?
Я боялась услышать её ответ. Так хотелось верить, что моё заключение закончится и мне позволят вернуться к нормальной жизни. Если, конечно, можно говорить о нормальности в новой реальности.
— Надеюсь, надолго. Я так боялась, что ты не вернёшься, и меня отправят на Большую землю.
— Да брось ты эту тряпку. Я тоже очень рада тебя видеть, - обняла её за плечи и поцеловала в щёку.
Вика не услышала мою просьбу и пошла в ванную комнату, отмывать сантехнику. Я последовала за ней.
— Алиса, они хотят, чтобы я за тобой наблюдала, - дверь осталась открытой и моя помощница говорила очень тихо, едва шевеля губами.
— Ты всегда этим занималась. Ничего не изменилось, - ответила я равнодушно.
— Ничего?
Вика включила воду, намочила под ней записку от Юльки и засунула её в рот. Как же я могла забыть про неё, оставив на самом видном месте. Чёрт! Теперь всё пропало. Хорошо, если только меня накажут, а если всё-таки выяснят, кто написал письмо и кто передал? Тот мужчина в форме, должно быть, муж беременной девушки, с которой я разговаривала в Гнезде. Из-за меня его казнят. Девушку сошлют на Большую землю, а ребёнка отдадут на воспитание в чужую семью.
— Вика, пожалуйста, никому не говори об этой записке.
Просить её о молчании бесполезно. Она фанатично предана Профессору и полностью поддерживает эксперимент властей по созданию идеального общества. Но за время моего отсутствия, похоже, что-то произошло – Вика не бросилась доносить на меня, а просто кивнула.
— Спасибо.
Я всё ещё не верю ей, но и сделать ничего не могу, кроме как поблагодарить.
— Поспи пару часов. Сегодня тебе нужно присутствовать на общем завтраке.
— На завтраке? – мне показалось, что я ослышалась, настолько невероятным было разрешение питаться в ресторане.
— Да.
Я послушалась её совета и легла в кровать с улыбкой на губах. Меня решили помиловать, вне сомнений. Вернули ассистентку, позволили общаться с другими девушками Оазиса. Если повезёт в ресторане я встречу Юльку. Может быть, мы будем сидеть за одним столиком и она, как всегда туманными намёками, расскажет мне, как так получилось, что её освободили. Но самое главное, слово «ешь» начало обретать смысл...
Но в ресторане Юльки не было. В принципе, логично. Она не могла стать одной из неприкасаемых и на Оазисе ей нет места. Вероятно, сейчас сестра в Гнезде. И это к лучшему, ведь она так стремилась туда попасть.
