Из-под прилавка она вытащила усыпанный драгоценностями кинжал (камни оценены в сумму, превышающую семьдесят три цента), взрезала конверт, вытащила книгу – и влюбилась.
Обложка была блестящей, как у детской книжки с картинками, а иллюстрация на ней изображала ухмыляющегося скелета с крохотными людишками, нанизанными ему на пальцы, – все они, похоже, веселились как никогда в жизни, будто наслаждались каким-нибудь аттракционом на карнавале, только в программу поездочки теперь входило пробитие зияющей дыры в груди. Праздник, а не картинка: много цветочков и леденцов, яркие краски, в духе мексиканских народных умельцев. Название – “Большущая-пребольшущая книга Смерти” – значилось поверху жизнерадостными буквами, сложенными из человеческих бедренных костей.
Лили открыла книгу на первой странице, к которой скрепкой была прицеплена записка:
Это должно все объяснить. Простите меня.
– МС
Лили отстегнула листик и раскрыла книгу на первой главе: “Итак, теперь вы Смерть: вот что вам потребуется”.
Ей же больше не потребовалось ничего. Это, весьма вероятно, наиклевейшая книжка, что вообще ей попадалась. И разумеется, боссу такое ни за что не оценить – особенно в его нынешнем состоянии обострившегося невроза. Лили сунула книжку в свой рюкзак, затем порвала записку и конверт на мелкие клочки и захоронила их на самом дне мусорной корзины.
4. Бета-самец в естественной среде обитания
– Джейн, – сказал Чарли, – события последних недель убеждают меня, что жизни в известном нам виде угрожают некие гнусные силы или люди – неопределимые, но оттого не менее подлинные. Не просто угрожают, а намерены расплести самую ткань нашего бытия.
– И поэтому я должна питаться белой горчицей?
Джейн сидела за стойкой в кухне у Чарли и ела коктейльные сосиски “Маленькие копчушки” из пачки, макая их в фирменный горшочек английской горчицы. Малютка Софи сидела на означенной стойке в этой своей штуковине – помеси детского автомобильного сиденья, плетеной колыбельки и шлема имперского штурмовика.
Чарли расхаживал по кухне, для вескости подчеркивая очевидные замечания взмахами сосиской.
– Во-первых, тот мужик в палате Рейчел, который таинственно исчез с пленок.
– Это потому, что его там и не было. Смотри, Софи нравится белая горчица, как тебе.
– Второе, – продолжал Чарли, невзирая на упорное равнодушие сестры, – все это барахло в лавке, что светилось, будто радиоактивное. Не суй это ей в рот.
– О боже мой, Чарли, Софи – натуралка. Смотри, как рвется к “Копчушке”.
– И третье – этот парень Крик, которого вчера сбило автобусом на Колумбе. Я знал, как его зовут, и зонтик у него светился красным.
– Сплошное расстройство, – сказала Джейн. – Я-то предвкушала, как буду растить ее в чисто девочковой команде – дам ей те преимущества, которых никогда не было у меня, а ты посмотри, как она сосиску обрабатывает. Этот ребенок – натурал.
– Вынь это у нее изо рта!
– Расслабься, все равно она ее съесть не сможет. У нее даже зубов нет. И никаких телепузиков к другому концу не приделано. Ух, чтоб выбросить эту картину из головы, мне потребуется здоровенная текила.
– Ей нельзя свинину, Джейн. Она еврей! Ты пытаешься превратить мою дочь в шиксу?
Джейн выдернула коктейльную сосиску изо рта Софи и осмотрела; оптоволокно слюней по-прежнему связывало продукт с крохотулей.
– По-моему, я такое больше не смогу есть, – произнесла Джейн. – У меня всегда теперь перед глазами будет стоять видение: моя племянница отсасывает у махровой куклы неопределенного пола.
