– В принципе, не плохо. Это у вас получилось. Дальше…
– Дальше, наш «манипулятор» при своем явно юном возрасте продемонстрировал атрибуты и манеру поведения, которые явно показывают его доминирование над присутствующими.
– М-да, – улыбался офицер. – Ну а мобильный телефон и сто долларов, где взяли, при ваших-то доходах?
– Так телефон – не настоящий. На него же входящих звонков не было. Мы только изобразили вызов со стороны «мажора». А доллары… Так у нас есть умелец в роте, который за упаковку мороженного еще и не такое нарисует. Тем более, что чужим в руки мы эти доллары не давали.
– Ну хорошо. А что было самое сложное? Как сами оцениваете? Какой опыт получили?
Курсанты переглянулись. Еще не переодевшийся «мажор» в белой рубашке с галстуком-бабочкой взял слово.
– Самое сложное было не смутиться, не засмеяться и доиграть, когда народ в автобусе уставился на тебя, не понимая, что они все смотрят в одну точку с открытыми ртами.
– Ну что же, молодые люди. Оцениваю ваш экзамен на «отлично».
Подполковник сделал небольшую паузу.
– Женя, а вот ваши фокусы в буфете, хоть и можно назвать манипуляцией, но что-то вы были не столь креативны.
– Зато с материальной выгодой, а не c журавлем в небе. – пробурчал сутулый юноша.
В процедурную постучали и через секунду в проеме двери появилась голова молодого человека.
– Тань, привет! Ты тут одна?
– Привет, Женя. Заходи. – молодая женщина в белом халате ответила, не останавливаясь летая по кабинету. – Что у тебя там с твоей учебой? Мать беспокоится, меня спрашивает – как там надежда военной медицины поживает. Хоть бы позвонил.
– Да нормально все. – юноша окончательно ввалился в кабинет снимая зимнюю шапку и шинель. – Можно я у тебя пару часиков перекантуюсь? Влом в общагу ехать между парами. У нас еще после обеда занятия в анатомичке.
– Да пожалуйста. Чая себе согрей. Печенье в тумбочке слева. – Она продолжала раскладывать упаковки с физраствором и готовить стойку с капельницей. – Совсем отощал. Ходишь, как Кощей.
Юноша повесил в угол за шкафом шинель, накинул белый халат и начал суетиться вокруг чайника.
– Так! Только имей в виду! Мне сейчас пациента важного привезут. Ты сядь там за ширмой и не шуми, будто тебя нет.
– А что за важность такая?
– Эх, да Толя-колокольчик. Ну то есть кому Толя, а кому и Анатолий Геннадьевич.
– И что же такая разница?
– Ну в прошлом Толя-колокольчик. Забитый, зашуганный мальчик был. Девчонки от него шарахались. А сейчас – «новый русский». Под серьезными людьми работает.
– И что делает? Если не секрет.
– Да какой там секрет, весь город знает. Обналичкой занимается.
– А к тебе зачем? У тебя той налички, днем с огнем не сыскать.
– Мучается бедолага. Работа нервная. Запойный он стал. Сейчас привезут. Буду капельницу ставить. Детоксикация человеку нужна.
– А под гипнозом от алкоголизма лечить не пробовали?
– Женя, это ты там на своих спецкурсах, все это шаманство изучаешь. А я по старинке.
В дверь постучали.
– Татьяна Олеговна, добрый день! – В кабинет зашел высокий мужчина лет 30-ти. Короткая стрижка, выбритый затылок, черная кожаная куртка – типичные признаки представителя криминальной группировки 1990-х.
– Да, Сережа. Добрый день! Проходите.
Мужчина поставил на стол толстую, распираемую изнутри барсетку. Не спеша открыл, отсчитал деньги и положил их на стол под белое медицинское полотенце.
– Что? Опять сорвался? – Спросила женщина.
