У Арины пронеслась раздраженная мысль: «Черт, сегодня мне для полного счастья не хватало еще журналистки со знаниями психологии. Отвяжись, плохая жизнь, привяжись, хорошая». А вслух постаралась спокойно и вежливо произнести:
– Конечно, отвечу. Или вы считаете, что мне есть что скрывать? – Арина внимательно посмотрела в глаза журналистки и, абсолютно ничего там не прочитав, предложила: – Может, чай или кофе?
– Нет, спасибо… И если можно, то от стакана негазированной воды не откажусь.
– Конечно, – ответила Арина и тут же принесла стакан с водой.
Девушка поблагодарила за воду и, сделав небольшой глоток из стакана, пояснила:
– Дело не в том, что вы специально скрываете информацию, а в том, что некоторые нюансы не рассказываете, считая это второстепенной информацией, – пояснила она, сделав еще один глоток воды.
«Да она, случайно, диссертацию по психологии не пишет, например, на тему «Чужая душа – потемки»?» – невесело подумала Арина и сдержала усмешку, готовую сорваться с ее губ.
А Анна спокойно поинтересовалась:
– Когда Скалозубко показывал свою ценность, вы, случайно, осколок метеорита не сфотографировали?
– Нет, я только приготовила мобильный телефон, чтобы сделать фото, как услышала его возглас. Степан Аркадьевич попросил не фотографировать фрагмент метеорита. Но я думаю, что там были люди попроворнее меня и им удалось запечатлеть этот исторический для науки экземпляр.
– А вот вы, когда дожидались выхода Скалозубко из кабинета директора музея, людей, фотографировавших экспонаты музея, не заметили?
Арина напрягла память, перед глазами всплыла картинка того дня, где посетители беспрестанно щелкали мобильниками, стараясь запечатлеть все, что видели. Она ответила:
– Знаете, а ведь вы правы, многие фотографировали в выставочном зале, переходя от экспоната к экспонату. Я думаю, что на этих фотографиях в поле зрения могли попасть люди. Ну а мне как-то не до того было. Я с Маргаритой Павловной беседовала. Она все беспокойно поглядывала в коридор, чтобы не пропустить выход геолога, и все равно пропустила.
– А она, случайно, ничего не фотографировала?
– А ей зачем? – приподняла удивленно бровь Арина. – По-моему, у нее фотографий экспонатов своего музея предостаточно. А вот фотографировала ли она осколок метеорита, этого я не знаю.
– Значит, у вас фотографий из музея, сделанных в день пропажи фрагмента метеорита, нет, – еще раз настойчиво констатировала Анна.
У Зайцевой неожиданно затрезвонил телефон, и от стола, где лежал неподвижно мобильник, полилась «Лунная соната» Бетховена.
Журналистка посмотрела на высветившийся на экране мобильника номер и ответила:
– Да. Я вас слушаю. Это очень хорошо. Сейчас выхожу, – она поднялась со стула, кивнула головой: – Спасибо вам, Арина, но мне пора, – всеми пальцами левой руки забавно помахала «до свидания» и направилась к двери. Арина последовала за ней, но девушка, оглянувшись, сказала:
– Спасибо, провожать не надо, – и вышла из дома, продолжая говорить по телефону.
Арина в нерешительности постояла посреди кухни и, подойдя к кухонному столу, включила чайник. Ветер за окном не стихал, и чайник натужно засвистел, подпевая в такт ветру. Девушка в ожидании чая присела на стул, облокотившись рукой на стол и подперев подбородок.
Мысли беспорядочно закрутились, завертелись вокруг Зайцевой: «Так что же Анна хотела выяснить? Ее почему-то очень интересовали фотографии. Что же она на них хотела увидеть?»
