Гулящий - страница 29

— Почему? — всё же беру себя в руки и смотрю на удивленного Марка, который хлопает Матвея по плечу в ответ на объятия.

— Потому что твои ухажёры не так просты, как кажутся, цаца, — тихо и через зубы цедит. — Мало ли куда он вас завезёт.

— Что? — не могу при сыне полноценно влить в свою реакцию всю гамму эмоций, которые вызывает высказывание Фета. Сжимаю кулаки, чтобы хоть как-то избавить себя от напряжения. Ручка от сумки противно скрипит в крепком захвате. Фетисов смотрит на мои руки, прищуривается и бросает взгляд на отстранившегося от него Матвея.

— А мы к бабушке едем, — сообщает ему, потирая нос. — Она меня лечить будет.

— Это хорошо, — Марк опускается на корточки перед Матюшей, улыбается скупо, — и маму пусть твою вылечит, а то мало ли, — усмехается, а у меня нервы натягиваются до предела. Ещё чуть-чуть и лопнут от злости на этого упёртого барана. Что он имеет в виду?

Матвей кивает. Я же готова прибить Фета взглядом. Судя по его глазам, у нас это взаимно. Хорошо, что в этот момент звонит мама, и я могу избавиться от внимания тестостеронового злодея. Вываливаюсь на лестничную клетку так, будто меня из квартиры террористы выбросили. Тяну сына за руку. Хочется быстрее скрыться от внимания Фетисова. То же мне благодетель нашёлся! Маму пусть твою вылечат… Гад какой! На что намекал? Что у меня с головой не всё в порядке? И про ухажёров опять заладил! Какое ему вообще дело до тех, кто рядом со мной крутится?! Я же его подстилок не считаю!

— С тобой всё нормально? — первое, что слышу от матери, когда сажусь в машину. Прижимаю к себе Матюшу и бросаю быстрый взгляд на окна.

— Да. Поехали домой.

В родных стенах хорошо. Они успокаивают и напоминают о детстве. Пусть не таком беззаботном, как у многих, но приятном. Там не было таких проблем, как сейчас.

18. 18

У родителей спокойно. Могло бы быть, если бы Ромка не трепал нервы своими загонами. Мы с Матюшей находимся здесь уже третий день, и мама постоянно песочит мелкому мозги по поводу его поведения. Он у нас тот ещё красавчик. Внешне, а вот характер оставляет желать лучшего. На лекции матери ничего не отвечает, ведёт себя так, словно родители обсуждают чужого ребёнка. Улыбки брата достаются исключительно Матвею. Остальные для него будто не существуют. Я к нему не лезу, потому что сама хотела бы, чтобы меня оставили в покое и дали подумать над происходящим в жизни. Не знаю, по какой неведомой причине, но вдали от Фетисова я не могу найти себе места и выкинуть его из головы вместе с двоякими фразами.

Почему он сказал, чтобы мы были осторожнее? Что это? Проявление заботы? Или очередное оскорбление?

Не человека, а сгусток противоречий! Я сижу на полу в комнате Ромки, смотрю, как сын играет с машинками, и кусаю губы. Желудок даёт о себе знать протяжным воем. С утра я не ела. Не было аппетита, а сейчас по всему дому витает неописуемый аромат пирожков с черемухой. Даже мёртвый поднимется, чтобы отведать маминой стряпни. Она никого в кухню не пускает, Ромке прилетает полотенцем по спине, когда он умудряется выкрасть у неё парочку пирожков. Один, конечно, отдает Матвею. Мне не предлагает. Обижен, что в этот раз я оказалась на стороне родителей. Нам бы поговорить, но желания нет у обоих.

Территория у нас небольшая. Три комнаты. Раньше мы с Ромкой делили эту комнату. Родительская спальня расположена через стену. Небольшая кухонька напротив выхода из Ромкиных апартаментов, поэтому я хорошо вижу его маршруты мимо матери. Общая комната пустует. Отец уехал на подработку. Он вообще не любит находиться дома, когда здесь напряжение, как в трансформаторной будке. Мама же занимается готовкой, чтобы успокоить свою нервную систему, и только я никак не могу избавиться от внутренней тревоги. Не понимаю, чем она вызвана. Вроде мы здесь в полной безопасности, а сердце все равно не на месте, будто я пропускаю что-то важное.