– Смотря каких…
– А, таких, как мы?..
– Не знаю, как других, а тебя – нет.
– Что ж так? – С удивлением спросил белобрысый и, уже с угрозой, добавил: – Аль давно по сопатке не получал?
– Сам получить не боишься?
– Ого, – с усмешкой обернулся тот к окружению, – да наш осетёр на язык востёр! Вот красной юшки хлебнёшь, поглядим, как запоёшь. Пойдёшь со мной на кулачки, или по-другому меряться будем?
– Можно и на кулачках.
– Может, поборетесь?
– Вы лучше бы по-татарски – на поясах.
– По-казацки, с подножкой.
– Нет, по-черкесски, – подсказывали доброхоты, – а то, что ж за вечёрка потом, с битой мордой…
– Ну, пошли за избу.
Парни гурьбой повалили из избы.
– Куда вы, а танцы? – всполошилась было Комариха.
– Да мы покурить, – отбрехнулись из толпы. – Скоро будем.
Погода на улице стояла чудесная. Полная луна освещала заснеженный двор не хуже, чем лампа комнату Комарихи.
Парни встали полукругом. В центре – двое спорщиков.
– Ну, иди сюда, качура. Буду тебя уму-разуму и вежливости учить.
– Не нукай, не запряг, – огрызнулся Митяй, у которого в предчувствии драки захолонуло в груди, но боязни он не испытывал. Думал только, чтоб сзади кто не толкнул или ногу не подставил. Он здесь был чужаком. Не таким, конечно, как с другого конца деревни, с Амбарного или, скажем, с Немецкого. Однако хорошо знакомым был только Егорка, а тот что-то замешкался в избе.
– Как биться будем? – спросил белобрысый, скидывая пиджак. – В рукавицах или так?
– У меня рукавицы в избе остались.
– Дайте ему рукавицы кто-нибудь.
– Держи, паря.
Он обернулся. Свои чёрные голицы протягивал ему незнакомый парень. Митяй их натянул, постукав кулаком об кулак. Его противник натянул такие же, только некрашеные. Они встали друг против друга. Остальные придвинулись почти вплотную, в предвкушении близкой драки. Одновременно выкрикивались правила боя, чтоб потом споров не было.
– Драться до первой крови. Лежачего – не бить, ногами не лягать, из круга не убегать.
В Нижней Добринке, где кулачные бои, по самым разным поводам, были делом нередким, бойцы перед поединком сходились друг с другом вплотную. По устоявшемуся обычаю мальчишеского поединка, бойцы, соприкоснувшись лбами, некоторое время давили лоб противника, как петухи. Они обходили, таким образом, полный круг, затем отпрыгивали назад и поднимали кулаки, держа их на уровне плеч, головы слегка пригибали. После начинали наносить удары, сначала по корпусу противника, всё сильнее и сильнее, а уж расходившись, метили в голову. Так было и на этот раз.
Когда обменялись несколькими ударами, Митяй почувствовал, что перед ним противник постарше. Удары его были тяжелы, аж, рёбра трещали, а от иных приходилось отступать на шаг, а то и на два. Митяй тоже не впервой стоял против бойца в кулачном бою. Наставлял его кузнец Вавила. Некоторые уроки Митяй запомнил накрепко, и они, бывало, выручали в трудную минуту. Манера драться устоялась в деревне годами. Чаще всего били в лоб. Реже боковым ударом целились в ухо или в висок. Чтобы как можно сильнее ударить, руку заносили на полный разворот и выпрямленной били по голове наотмашь, затем, точно так же, другой рукой. Это походило на действия косца или лесоруба. Уклоняться от удара было не принято. Так воспитывалась удаль. Но закрыть голову руками или воротом верхней одежды было можно. Дерясь на кулачках рядом с Вавилой, другом покойного отца, Митяй приглядывался к его манере. На их Пореченском конце Вавила был одним из лучших бойцов и побеждал мужиков сложением значительно крупнее себя.
