Возможно, не последнюю роль в этом сыграл вырвиглазный ярко-розовый цвет, который явно был самым любимым у хозяйки. И она не жалела розовой краски при покраске стен, и пола, и потолка, и даже деревянных перекрытий. К тому же розовыми здесь были скатерти на столиках, ковёр на лестнице, перила на ней. Ну и сама хозяйка.
– Розетта, – представилась она, всё-таки умудрившись меня обнять вместе с ридикюлем. Благо её габариты это позволяли.
– Мисс Анна… Крунс, – я сделала еле заметную паузу. Прежде чем произнести девичью фамилию моей матери.
Мы с Овсянкой решили, что лучше не светить моим настоящим именем. По крайне мере, пока мне не исполнится двадцать, и я не смогу наконец выйти из-под опеки дяди Уберта и самостоятельно принимать решения о своей судьбе.
– Дорогая Анна, – Розетта решительно и сразу перешла на панибратские отношения, – пойдёмте, я покажу вам комнату. Уверена, она вам понравится, и вы решите остаться подольше.
– Благодарю, – я вежливо наклонила голову и позволила хозяйке подхватить мой саквояж, а сама потащила наверх сумку.
Похоже, прислуги в «Приюте для феи» не водилось наряду с постояльцами.
Комната мне неожиданно понравилась. Здесь преобладали светлые нежные оттенки. Конечно, с яркими розовыми пятнами.
Куда уж без них.
Комната была просторной и светлой. С мягкой кроватью, большим платяным шкафом и дверью на маленький балкончик, выходящий в ухоженный сад. Недостатки тоже были – удобства здесь сильно отличались от столичных. Я осмотрела медный таз с кувшином воды и белый фаянсовый горшок, стыдливо прикрытый крышкой.
Но я здесь всего на несколько часов. Мне главное – привести себя в порядок и заручиться информацией.
Чем я и занялась.
– Мадам Розетта, – решила сразу быть откровенной и тем самым расположить хозяйку к себе, – я гувернантка. Приехала в семью Милфордов и хотела бы немного разузнать об этих людях.
– Гувернантка? – переспросила Розетта, меняясь в лице. – Вы приехали к девочке Милфорда?
– Да, – я немного расстроилась, что гостеприимная и такая радушная на первый взгляд женщина оказалась подвержена классовым предрассудкам. А ведь сама хозяйка гостиницы.
Но Розетта тут же развеяла мои сомнения. Оказалось, всё обстояло гораздо хуже. И предрассудки были совсем иного толка.
– Найджел Милфорд – колдун, – пояснила она, – он продал душу демонам за способность к чёрной магии. Иногда по ночам от их поместья раздаются такой душераздирающий вой, что сразу понятно – там приносят жертвы для мерзких ритуалов.
– И что, в Греное часто пропадают люди? – испугалась я.
– Какие люди? Почему пропадают? – Розетта немного сбилась с пафосного тона, с которым передавала мне городские сплетни.
– Которых приносят в жертву, – с милой улыбкой пояснила я, по её удивлению уже понимая, что Милфорды стали жертвой досужих сплетен.
– Нет, люди не пропадают…
– Тогда может быть, коровы? Или овцы? – всё больше воодушевляясь, перечисляла я возможных жертв несуществующей чёрной магии. – Кто там ещё – кошки?
– Зачем вы так? – обиделась мадам Розетта. – Никто у нас не пропадает. Греной – очень тихий спокойный городок.
– Тогда почему вы решили, что в поместье Милфордов приносят жертвы?
– Ну может и не приносят… – пошла на попятный Розетта. Немного замялась, подбирая аргументы, а потом с торжеством добавила: – Но кто-то же там воет! Значит, что-то точно нечисто.
Я недоверчиво хмыкнула.
В пансионе много внимания уделяли теории и истории магии. Нам рассказывали, как невежественные люди всё непонятное им причисляли к чёрному колдовству. Что они имели в виду и почему именно «черное», а не красное, например, (или коричнево-серое – тоже так себе цвет) противники магии объяснить не могли.
