Но история знала страшные примеры, когда испуганные и взбешённые этим крестьяне сжигали целые семьи, искореняя таким образом собственный страх.
Нам, магам, доступно больше, чем простым людям. Но я всё равно не понимала, почему за пределами столицы к нам относятся настороженно. Ведь даже слабый маг способен вытащить упавшего в колодец ребёнка или притянуть тучи во время засухи.
Правда, мы отдавали за это собственные силы, и иногда сверх меры израсходованный запас приходилось пополнять по несколько недель. А иногда силы черпались из запаса жизненной энергии, и тогда за магию приходилось расплачиваться годами собственной жизни.
Поэтому я старалась использовать свой дар экономно. Никогда не знаешь, что ждёт тебя впереди.
Но ничего этого объяснять мадам Розетте, как доказывать её неправоту, я не собиралась. Бесполезно.
Овсянка предупреждала меня не распространяться о собственном даре. И сейчас я понимала её правоту.
Если в Греное пустили корни предрассудки, я их всё равно не искореню. Нужно просто не обращать внимания на болтовню невежественных горожан. А уж с тем, кто воет по ночам в поместье Милфордов, я разберусь.
Может, они собаку по ночам к забору привязывают. Вот животное и расстраивается, как умеет.
Мне нужно где-то дождаться двадцатилетия. И спокойный Греной с каждой минутой казался мне всё более подходящим для этого.
И никакие чёрные колдуны моего мнения не изменят. Сначала пусть докажут, что они существуют.
Через полчаса я спустилась к обеду. И выяснила, что у мадам Розетты всё же есть другие постояльцы.
И вообще, у неё была не гостиница, а, скорее, пансионат, где проживали на постоянной основе те, у кого не было собственного дома. Мадам предоставляла желающим комнаты, завтраки и обеды, а также услуги прачечной.
К обеду подошли два джентльмена в возрасте дяди Уберта. Оба были грузные, затянутые в тесные сюртуки. Но у одного были свисающие усы, а у другого – бородка.
Кроме них, к обеду спустилась приятная пожилая пара. Благообразный старичок и маленькая старушка с ярко-розовыми кудряшками. Старушка очень вписывалась в интерьер, и по отношению Розетты я поняла, что это её любимая постоялица.
Прислуга в гостинице, оказывается, тоже была. Кухарка и горничная, которая также разносила еду за столом.
Меня подсадили к пожилой паре. Мы сразу познакомились. Мсье и мадам Монс прожили в Греное всю жизнь. Спрашивать, почему же они не живут в собственном доме, было бестактно, но меня просветили и без вопроса:
– Наш сын женился, и мы решили не мешать молодым, – сообщил мсье Монс.
– Две хозяйки в одном доме – к ссоре, – добавила его жена с мягкой улыбкой.
Старички оказались словоохотливы и поведали мне все перипетии своей жизни. Я слушала, отдавая должное талантам кухарки. А оные таланты оказались весьма и весьма, особенно, после суток пути и перекусов бутербродами.
А когда в беседе возникла пауза, задала волнующий меня вопрос:
– Расскажите о поместье Милфордов? Что там проводятся за страшные ритуалы? И кто воет по ночам?
Мсье Монс закашлялся, и супруга постучала его по спине.
– Милочка, – спросила пожилая дама, отвлёкшись от поедания супа, – зачем вы спрашиваете о колдуне? Это не та тема, которая способствует хорошему пищеварению.
И тут же продолжила есть.
Я хмыкнула, кажется, этой старушке мало что может испортить аппетит.
А вот мсье Монс, откашлявшись, не спешил продолжать трапезу. Он неторопливо пил воду и даже отмахнулся от Розетты, подошедшей спросить, всё ли в порядке. Хозяйка обиделась и вернулась к столу джентльменов.
