«Кельников, можно узнать, что означает твоя азбука для глухонемых?»
Я говорю:
«Извините, но это тайна».
Она:
«То есть всякие твои глупые тайны важнее урока?»
Я обиделся: не знает, а говорит, что глупые! И в ответ ей:
«Но сейчас ведь не урок. Вы не по программе рассказываете…»
Вмешался Федя:
– Маринушка аж позеленела… Думала, наверно, за шиворот – и за порог! Но потом вспомнила: «Мальчик недавно из больницы…»
– Да не думала она, чтобы за шиворот, – возразил Никель. – Она все же не такая… Но разозлилась, конечно…
«Пусть не по программе, – говорит, – но идеи Великой французской революции, Свобода, Равенство и Братство, не заслуживают такого циничного равнодушия…»
А я в больнице, уже после операции, прочитал книжку «Комиссар Конвента». Мне там одна девочка ее дала… Как раз про те французские дела. Вот я и говорю Марине:
«Все эти идеи – сплошное вранье. То есть неправда, извините, пожалуйста…»
– Вот тут она и правда позеленела, – вставил Андрюшка.
– Ну, ее можно понять… – вздохнул Никель. – Только на меня тогда нашло что-то такое… неуступательное…
Она говорит с таким железным звоном:
«Может быть, ты, Кельников, аргументируешь свои слова?»
А я ей:
«Там нечего аргументировать. Не было у них никакой свободы и братства. Только равенство. Потому что перед гильотиной все равны. Сперва раскрутили свою революцию, а потом друг дружке поотрубали головы…»
– Там еще про Наполеона у вас было… – напомнил Федя.
– Да… Она говорит:
«Но нельзя отрицать значение этой революции для Франции. Они чтут ее до сих пор. И поют „Марсельезу“. Идеи революции вдохновляли Наполеона…»
Тут я разозлился не меньше Марины. Из-за Наполеона. Смешная причина, а разозлился сильно…
– А почему смешная? – сказал Ваня. – Нисколько.
– Да ты не знаешь. Дело не в истории, а в торте. Родители ждали в гости одну знакомую, купили торт «наполеон». Открыли, чтобы посмотреть. В кухне тесно, они положили его на табурет. На круглый. И торт круглый, не заметишь сразу. Я зашел и сел с размаху. В новых брюках, кстати… Маме с папой торт жалко, брюки мои жалко, да и меня тоже, хотя не так сильно… Я, когда спорил с Мариной, вспомнил про это, и сзади будто опять сыро стало… В таких случаях еще больше тянет на спор.
Я говорю:
«По-вашему, их величество Наполеон Буонапарте тоже революционер?»
А она:
«Нет, но нельзя отрицать, что он гордость Франции».
Я думаю про торт и говорю:
«Ну, пусть они там у себя и гордятся им. А я не хочу. Потому что… сказал бы, кто он, но это будет… неучтиво. И вы сразу вызовете родителей».
«Считай, что ты уже сказал, – говорит она. – Вызывать я никого не буду: каждый имеет право на свою точку зрения. Но я считаю, что хотя Наполеон и враг России, но знамена его были овеяны ветром революции».
«Ага, – говорю я. – Особенно на Антильских островах».
Она очень удивилась:
«При чем тут Антильские острова? Наполеон никогда на них не был!»
«Правильно, не был. Но он приказал восстановить там рабство, которое отменили при республике. И послал туда эскадру ле Клерка. Крови стало больше, чем воды…»
Она молчит, смотрит непонятно. Может, думаю, они и не учили про это на своем историческом факультете? Я-то ведь тоже прочитал об этом случайно… Тут она вдруг как-то переменилась.
«Любопытная точка зрения, – говорит. – А не мог бы ты, Кельников, написать на эту тему реферат? И зачитать на школьном историческом обществе? Если он будет удачным, получишь самую высшую оценку».
