– Да, верно, – смутился Ваня. – А здесь… скольких морей?
– Здесь выход в Ледовитый океан. Через разные реки, – подал голос Никель. Он лежал животом в траве, в узкой тени от нависающей крыши сарая, и опирался на локти. – Поэтому здесь всегда были корабли. Чуть ли не самое первое в России пароходство. Судостроение. Пароходы для всех сибирских рек. И даже парусные суда. Некоторые ходили в Европу… Вот, говорят, на одной из таких шхун и появился этот обычай – полуденный выстрел… Но, может быть, и не там… Ваня, ты видел городской герб? В центре, на здании, где вся городская власть…
Ваня смущенно признался, что здание, кажется, видел, а на герб не обратил внимания. И подумал, что сейчас ему скажут: «Эх ты…»
Не сказали. Никель объяснил:
– На гербе тоже корабль. С мачтой. Вроде тех стругов, на которых пришли сюда ермаковские казаки… В общем, тут многое говорит о плаваниях. И на берегу, у монастырской стены, во-от такой якорь! Как где-нибудь в Севастополе…
Федя сказал чуть ворчливо:
– Ты, Лорка, познакомилась с человеком, а про город ничего толком не рассказала…
– Умник ты, Феденька. Мы познакомились четыре… четыре с половиной часа назад. – Она глянула на крохотные электронные часики. – За полчаса до выстрела. Было время для экскурсий, да? Сперва Квакер, потом бабушки: «Дети, обедать!..»
«С ума сойти! – отозвалось в Ване все «пространство-время». – Всего четыре часа с небольшим! А кажется – неделя прошла!»
А Лорка добавила:
– И вообще… лучше пусть Никель рассказывает: он знает все на свете. А если чего не знает, узнаёт за пять минут…
– Чего это я узнаю́?.. Федерико Гарсия… – отозвался Никель. Уже не ясным своим голосом, а бубняще и досадливо.
Но Лорка не смутилась.
– Не скромничай. Ты в больнице был, когда Федя с Андрюшкой это орудие получили, а разобрался лучше них, когда вернулся. Как длину фитиля правильно рассчитывать и как новую затычку сзади сделать…
«Похоже, что она в курсе всех дел», – мелькнуло у Вани.
А Лорке, кажется, нравилось поддразнивать Никеля и видеть, как он смущается.
– Ваня, про него даже по школьному радио говорили. Какой Никита Кельников э-ру-ди-ро-ван-ный…
– Сейчас кому-то оторвут косы! – угрюмо пообещал интеллигентный и воспитанный Никель. И приподнялся на локтях.
– Ай! – Лорка спиной назад кувыркнулась в лебеду, вскинув тощие ноги в плетенках. – Ну я же правду говорю! Ты даже Марину Рашидовну переспорил!.. Мальчишки, ну Ване же интересно!
– Мне правда интересно, – вступился за Лорку Ваня. – Марина Рашидовна – это кто? Учительница?
– Естественно… – вздохнул Никель.
– Я ни разу в жизни не мог переспорить ни одну учительницу, – признался Ваня. – Несколько раз пробовал, а результат один: «Завтра приведешь маму!»
– У Никеля по-другому, – объяснил Андрюшка. – У них с Мариной был научный спор. Про французов…
– Как это? – Ваня взглянул на Никеля. Не хотелось ему, чтобы Никель огорчался из-за Лорки. Если даже полушутя – все равно не надо. И Никель, чуткая натура, уловил настроение гостя. Повозился и стал говорить своим прежним голосом:
– Да ну… такая история… про историю…
