На этом их «расследование» и закончилось.
Поль уныло брёл по улице, пытаясь навести порядок в мыслях. Итак, Нико умотал колесить по свету в поисках счастья, оставив его одного разбираться в этом дерьме… и приглядывать за квартирой. После того странного случая в аббатстве приглашений на съёмки больше не было; накопленные сбережения таяли с каждым днём, и с такой же скоростью исчезали последние надежды на пристойную жизнь.
Он вальяжно фланировал вдоль витрины кафе, в котором они обычно обсуждали совместные планы, скользил безучастным взглядом по разноцветным пятнам афиш и впервые в жизни, – ну, хотя бы за три последних года он мог поручиться, – не знал даже куда идти, а не то, что предпринять.
Поль пересёк по диагонали скверик, что у его дома, намереваясь перейти улицу и войти в свой подъезд, как вдруг…
– Ой! – одновременно с этим женским вскриком он почувствовал лёгкий толчок в бок и тяжесть упругого тела, почти навалившегося на него слева. И тут же под ноги покатились рассыпавшиеся апельсины.
– Извините… простите, месье… – и довольно привлекательная брюнетка, присев на корточки у его ног, стала быстро подбирать рассыпавшиеся оранжевые плоды, складывая их в небольшую плетёную корзинку.
Поль, не в силах безучастно глазеть на эту сцену, тут же предложил свои услуги:
– Мад… – запнулся он, однако, не заметив кольца на руке прелестной незнакомки, уже более решительно произнёс, – мадмуазель, я помогу Вам… – и опустил в корзиночку ещё один апельсин, бросив при этом быстрый взгляд на её привлекательные колени…
– Благодарю, месье… не знаю Вашего имени…
– Поль, – ответил он тут же с улыбкой… и с большой готовностью. – А Вас как зовут, мадмуазель? – теперь молодой человек, позабыв о своих насущных проблемах, и в самом деле был вполне «готов»…
Он галантно взял её корзиночку и направился вслед за молодой женщиной в скверик, – видимо, ей надо было привести себя в порядок, и сделать это ей хотелось непременно на одной из его скамеечек. Окинув незнакомку взглядом опытного оценщика, Поль прикинул: тридцать два – тридцать пять… стройна, красива, разведена… – короче, в его вкусе, – и тут же, не откладывая, решил приступить к делу.
Однако, ему не пришлось особо стараться, – дружелюбность улыбки и словоохотливость Габриэллы просто захватили его врасплох! – и он только и делал, что отвечал на её вопросы, возникавшие будто невзначай, не успевая задавать свои.
– Так Вы, Поль, – актёр?! – она одарила его столь милой улыбкой, что бедный парень даже не испытал и тени той неловкости, какую обычно испытывают безработные, скрывая свой «временный недостаток».
– Да… сейчас вот, готовлюсь к новой роли… вхожу в образ, так сказать. А Вы, Габриэлла… в какой области общественно-полезной деятельности пролегает Ваш курс?
– Знаете… – она заботливо поправила воротничок его рубашки и этим, как показалось Полю, выдала ему карт-бланш на перспективу дальнейших отношений. – Мой курс… моя судьба… – тут она задумалась, поглядев куда-то вверх и вправо, будто подыскивая нужное слово, – мой курс: поиски счастья!
Поль, глядя всё это время на девушку и улыбаясь, согнал тут улыбку с лица и задумался, видимо, вспомнив что-то. В его памяти всплыла вдруг Академия Киноискусства, занятия психомимикой… – «не верь собеседнику, если он, отвечая на вопросы, устремляет взор куда-то вверх и в сторону ведущей руки!» – но тут же, прогнав тревожные мысли, вновь заулыбался. «…Но, как же ты хороша! – подумал он, внимательно глядя в её бездонные голубые глаза, – как же хочется тебе верить!»
