Вот тут-то Гюро, как видно, и зашла в комнату, закрыла окно и, захватив подушки, затворила за собой дверь. Кошка оказалась взаперти. Окно было закрыто. На всякий случай кошка вскочила на подоконник, чтобы проверить, затем спрыгнула прямо на туфли Эрле, стоявшие на полу, и наделала, конечно, шума.
Потом она, наверное, услышала, как Гюро захлопнула за собой входную дверь. Наступила тишина. Кошке ничего не оставалось, как только лежать и ждать, когда кто-нибудь её выпустит. Должно быть, поэтому она пулей выскочила из комнаты, когда Эрле наконец открыла дверь.
Теперь кошка снова оказалась на воле. Она собиралась провести на улице всю ночь, а утром вернуться к себе домой, где её конечно же ждёт блюдечко молока, а после можно уснуть и проспать хоть весь день до вечера.
Гюро спала, и Эрле спала, и Бьёрн спал, и Тюлинька вернулась домой и тоже спала, а в городе Андерсен у себя в пансионате сидел и разглядывал свои новые домашние туфли. Подарок ему очень понравился, но, налюбовавшись всласть, он положил их обратно в коробку и надел старые шлёпанцы со стоптанными задниками, потому что так ему было привычнее, а обновку решил пока припрятать до какого-нибудь особо торжественного случая, когда надо будет пощеголять.
Наутро Гюро долго спала как убитая. Эрле много раз заглядывала к ней в комнату, наконец Гюро зашевелилась. Эрле уж совсем изголодалась, дожидаясь, когда проснётся Гюро, чтобы вместе позавтракать.
В доме было светло, и нигде не осталось ни следа затаившихся страхов. Эрле и Гюро сели за стол, и за завтраком Эрле рассказала дочке, что в её комнату вчера невесть как забралась большая кошка, она там и подняла шум.
– Ой, – воскликнула Гюро, – а я-то подумала, что кто-то затаился в шкафу, вот я и ушла! Я хотела пойти к дяде Эдварду и Сократу, а дяди Эдварда не было дома, была только их бабушка.
– Да, – подтвердила Эрле. – А Нюсси сидела дома одна и потому не открывала. Но ведь если бы ты подала голос, тебя бы впустили.
– Угу, – кивнула Гюро. – А потом меня нашёл Бьёрн. Это я помню.
– Да, – сказала Эрле. – А потом ты спала. В следующий раз, когда я поеду на курсы, ты не останешься одна. Обещаю. Как ты? Всё прошло? Ты больше не расстраиваешься?
– Не-а, – сказала Гюро.
Но по ней было видно, что она не такая, как всегда, потому что, когда Эрле собралась уходить – её вызвали в квартиру на третьем этаже, – Гюро заявила:
– Я с тобой. Я заходить не буду, только подожду тебя под дверью.
– Угу, – согласилась Эрле.
На лице у неё появилось задумчивое выражение: ведь обычно Гюро по утрам играла дома в ожидании Тюлиньки, а вот сегодня почему-то не захотела. Эрле нужно было всего лишь поменять прокладку в кране, так что она быстро с этим управилась, но потом пошла в котельную. И тут уж она сказала:
– Может быть, ты лучше оденешься и поиграешь во дворе? Скоро уже придёт Тюлинька, и ты её встретишь на улице.
На улице было прохладно, и свежий воздух приятно щекотал ноздри, кругом было светло, и Гюро вдруг стало так радостно на душе, что она бегом побежала к котельной впереди мамы, а когда мама туда зашла, она сказала:
– А теперь я побегу навстречу Тюлиньке.
Подбегая к корпусу «Ю», она увидела Бьёрна. Наверное, он будет расспрашивать про вчерашнее, что она тогда думала и что чувствовала и всякое такое. Гюро не хотелось об этом говорить, сейчас не хотелось. Бьёрн, конечно, увидел её, но не подал виду. Он только сказал:
