Но сейчас, была та самая трагическая минута, Нина Михайловна пересчитала крупные купюры, разделила деньги на две кучки, одну спрятала в недрах своего необъятного бюста, а вторую снова засунула за сервант. Бедная Маша с ужасом наблюдала за манипуляциями матери.
– Мама, вы плохо себя чувствуете, – испуганно спросила она.
Надо отметить, что в семье Мерзеевых, дети обращались к родителям исключительно на «вы». Так было и в семье родителей Нины Михайловны, так завела она и в своей собственной семье. Этим самым «вы» дети, как самонадеянно считали родители, выражают свое почтение и уважение к старшим. На самом деле, это «вы» произносилась по самой банальной причине: страху перед грозными взрослыми.
Машенька Мерзеева-Лоховская, не смотря на свой возраст, все еще боялась собственной матери. Ее критических замечаний, неодобрения и неудовольствия. Один только раз в жизни бедная Маша осмелилась ослушаться собственной матери – вышла замуж за Филю Лоховского – за что расплачивалась до сих пор…
Не получив ответ на вой вопрос, Маша снова обратилась к Мерзеевой:
– Мама, что с вами? Может быть, врача вызвать?
Мадам Мерзеева, оторвавшись на несколько секунд от подсчетов, взглянула на дочь и ехидно проговорила:
– Не дождетесь! Я вас всех еще переживу, особенного твоего мужа-придурка.
Нина Михайловна поднялась с колен, привела себя порядок и вышла из комнаты. В коридоре она столкнулась с Сивухиным. Тот на удивление был трезв и выбрит. Нина Михайловна удивленно подняла брови и спросила:
– Сивухин, уж не жениться ли ты собрался?
И тут же сам ответила на поставленный вопрос:
– Конечно же нет, не нашлась еще вторая дура, которая на это убожество польститься.
Довольная произнесенной «шуткой» Нина Михайловна скрылась в ванной, где проторчала целых полчаса, не обращая внимания на нетерпеливые постукивая и возмущенные голоса соседей. Ванная в квартире была одна, а собирающихся утром на работу людей – много.
Сивухин тихо, чтоб не услышала Мерзеева прошипел: «Корова старая, погоди. Отольются тебе Филькины слезки». В это рабочее утро на кухне толкались все соседи, кто готовил завтрак, кто завтракал, кто-то ждал, пока соседи разогреют завтрак. Все конфорки были заняты, за исключением двух, закрепленных за семьей Лоховских – Мерзеевых.
Когда-то каждый готовил на той конфорке, которая ему нравиться. С появлением на коммунальной кухне Нины Михайловны, после женитьбы Фили, все изменилось. Мерзеева разделила количество конфорок на число проживающих в комнатах людей и закрепила за каждым свою. На стене она повесила список кому и на чем следует готовить. Народ пробовал возмущаться, но спорить с Ниной Михайловной, что плевать против ветра. К тебе же и вернется. Все смирились. И хотя коммунальные жильцы часто менялись конфорками, готовила на свободных, две конфорки всегда оставались пустыми. Сивухин достал свой помятый чайник и демонстративно поставил на свободную конфорку. Приятно показать сильному противнику кукиш, даже если этот кукиш скрыт в твоем кармане.
Костик попил чайку и пока Нина Михайловна плескалась в ванной думал над тем, где раздобыть денег. Идти к Михеичу было поздно. Денег не было. Необходимо было либо украсть журнал, либо сменять на что-нибудь. Первый вариант казался Сивухину более приемлимым, так как ничего ценного для обмена у него не наблюдалось. Загвостка была только в одном: Сивухин не знал ни как выглядит журнал ни как выглядит сама марка. Значит нужно подождать, пока в «Бук» не отправиться бывшая владелица жцрналов и марки.
