Хандра - страница 9

Она лежала на том же месте и ее присутствие давало мне надежду на то, что я, спустя долгие и мучительные годы одиночества, пойму себя и тем самым добьюсь всего, чего хотел бы добиться. Я не сомневался, что вчера, бросившись за ней в море, я поступил правильно, следуя желанию своего сердца. Возможно, я был по-детски наивен, приписывая свои чувства главному органу в моем теле, обеспечивающему ток крови по кровеносным сосудам. И потому, задумавшись над этим всерьез, я открыл свой шкаф в поисках старого учебника по биологии. Перекладывая книги с места на место, я пытался вспомнить, как выглядит та рукопись, которой я посвятил ни один год своей жизни. И несмотря на то, что эта книга не представляла для меня той ценности, сравнимой со старческим изданием «Одиссеи», я дорожил ею, как собственной жизнью. Относившись к книгам, как к близким людям, я не мог швырнуть книгу на пол или позволить ей пролить на себя кофе, не задумываясь о последствиях. Библиотека, которая хранилась в моем шкафу для одежды, значила для меня намного больше, чем жилье, за которое мне приходилось платить, жертвуя продажей музыкального инструмента, некогда принадлежавшего моему отцу. Распознав обложку темно-зеленого цвета я открыл учебник по биологии в поисках термина под названием «сердце». Мною, как и многими другими скитальцами на этой земле, двигал интерес, ради которого я часто был готов на большие жертвы. В этот раз мне не пришлось от чего-то отказываться и, наверное, единственное, что можно было приписать к этому действу, это потеря времени, которое я и без того не умел ценить должным образом. Открыв книгу на правильной странице я вчитывался в каждое слово, впечатанное в пожелтевшую от старости бумагу и дочитав до самого конца, я убедился в том, что в этой статье, посвященной главному органу человеческого тела, ни разу не было упомянуто слово «любовь». Это стало для меня столь печальным открытием, что я потерял дар речи, восприняв себя самым первым приматом на этой планете. Как же быть со всем тем неимоверным литературным богатством, которое то и дело твердит о том, что любовь живёт в нашем сердце? Прочитав эту статью, можно было перестать восхищаться неземной поэзией Гёте, и прекратить почитание наследия, доставшееся нам от Уильяма Шекспира.

Весь мир – это нечто, что никогда не будет упорядочено, это место, где всегда будет царить хаос. А сами понятия «добра» и «зла» были осквернены и забыты. Всему виной людская натура, не имеющая каких-либо предпосылок к организованности и постоянству.

Я прекрасно понимал, что мне нужно было в тот момент, а именно лечь рядом с ней, и увидеть новый сон, который повлияет на меня больше, чем все то, с чем я имею дело в реальной жизни. Завтрашний день, который я собирался провести рядом с этой девушкой, будет новым открытием, о котором я всегда знал, но боялся себе в этом признаться. Я смотрел на нее глазами музыканта, пытаясь найти в ней ту самую мелочь, благодаря которой я смог бы озвучить ее красоту, однако, это было невозможно. Будь я поэтом или художником, моя задача была бы куда проще, но я не мог и не желал быть другим и ясно осознавая это, я понимал, что моя страсть бесконечна.

Из-за частых криков за стеной мой сон мог прерваться на самом интересном месте, но сегодня, не услышав ни единого звука, я проспал в своей мятой постели до самого полудня – настолько приятно было просыпаться по утрам, чувствуя то неземное тепло и осознавая, что твоя левая рука находится на ее мягкой груди. Когда я прикасался к ее телу, я забывал обо всем и вся, и, как никогда раньше, жил настоящим. До того момента, как она ворвалась в мою жизнь мне было так сложно сконцентрироваться на происходящем вокруг меня, на людях, пытающихся донести до меня очередную правду бытия, что порой мне казалось, что я никогда не постигну всех тех радостей, ожидающих меня в недалеком будущем. Как странно было осознавать, что птица, за которой ты так долго гнался, всю жизнь была в твоих руках, ожидая того, чтобы твои сплетенные пальцы наконец-то разжались. Я готов был поклясться, что в этой комнате, где окна и двери всегда были намертво заперты, я ощутил глоток свежего воздуха, странствующего где-то на вершине безымянной горы, и глубоко вдохнув, мне хотелось умереть от того, что впервые за всю свою жизнь я почувствовал себя счастливым. Притрагиваясь к ее нагому телу и следуя взглядом за своей же рукой, я не думал о взаимности чувств, которые по одной простой причине не могли быть взаимными. Мне не доводилось думать о том, что ее душа находится где-то в этой комнате и не может смотреть на то, что происходит с ее телом. Единственное, чего я по-настоящему боялся – это того момента, когда мне придётся расстаться с ней, и, как бы мне ни хотелось это признавать, я знал, что этот день скоро наступит.