– Это кто сказал, что нельзя запасать?
– Сказали.
– Кто, ни разу не слышал, – сказал бармен.
– Моисей так разъяснил отсутствие питания в пустыне своим нукерам.
– Именно, нукерам?
– Ну, не знаю, как их там звали, – ответил уклончиво Хол.
– Не прикидывайся, у тебя на роже написано, что ты еврей, – сказал, присаживаясь лейтенант.
– Ты-то что здесь с утра пораньше делаешь? – спросил Вова. А Хол добавил:
– Бесплатно он не нальет.
– Почему?
– Потому что мне уже налил.
– Ну, я говорю, что еврей.
– Если бы я был евреем, то уже уехал бы отсюда, и работал в кибуце порядошным человеком, ел, пил, ничего не платил, а только.
– Только мыл посуду на мойке, – сказал лейтенант, – ибо больше ничего делать не умеешь.
– Если бы я был евреем, то поступил в университет, как человек могущий запомнить не только фамилии, но и имена и отчества всех русских царей, начиная от их Кобылы.
– Пожалуйста, – сказал Владимир, – не устраивай здесь Поминки по Финегану.
– Почему?
– Кто много знает – всё равно, что ничего не знает, ибо не примут его в университет, а заставят сначала быть первым среди своей сотни.
– Я не еврей.
– Вот, пожалуйста, он уже не еврей, – сказал лейтенант. И добавил: – Хотя по халявным замашкам очень похож.
– Как и ты, – засмеялся Хол. И добавил:
– Ты сколько золотых пятерок заработал за эти два дня?
– Я? Две. Но у меня недостача по кассе семьсот рублей. Могут ревизию сделать.
– Мы никому не скажем.
– Не надо песен, без денег я больше никому не налью. Ибо.
– Ибо?
– Тяжело быть барменом в стране, где ни у кого нет денег.
Более того, он поднял вверх палец, предполагая недопонимание:
– Особенно куркули не хотят ничего платить, – закончил за него Холодильник, уже слышавший от бармена эту присказку, что платить надо именно потому, что деньги:
– У тебя, сукин сын, дома есть! – Как грится:
– Подои козу и обменяй молоко ея на сидро чистое яблочное под добропорядочным названием Солнцедар.
– Отравишься, – сказала, подбегая за чашкой кофе официанта Та.
– Нет, – ответил Хол, – ибо стоит за бомбу рупь. От радости за такую форму организм реципиента радуется больше, чем умирает от содержания.
В далеком созвездии Тау Кита
– Главное, чтобы не хулиганить, – сказал Альфа Рорикам, отправляющимся на Землю, чтобы упросить Землян передать сюда на Тау Кита, некоторые из известных им качеств.
– В каком смысле? – спросил один Рорик.
– Чтобы и мы могли найти способ не очень хулиганить, – ответил с надеждой Альфа.
И Ро, Син и Тру улетели на Землю. Улетели со стороны Тау Кита, находящейся в красном свечении. Через три года туда же, на Землю, вылетели четверо с противоположной стороны Тау Кита, находящейся в белом свечении.
Один парень, давно ожидавший попутного рейса в сторону Солнца, и прибывший на Тау Кита с Сириуса из созвездия Большого Пса – чему мало кто верил, так как здесь на тысячу парсеков еще никто не летал.
– Столько не живут, – сказал ему старший, отец остальных трех архаровцев, по незатейливому имени, казавшемуся некоторым оскорблением:
– Кобыла. – Но и детки его имели соответствующие имена, как-то:
– Жеребец, Елка и Кошка. – Они ничего не могли поделать с тем, что после приема слишком большого количества веселящего газа, продающегося на местных запатентованных болотах, – над ними начинали тихонько посмеиваться, как над недоумками, неспособными придумать приличные имена грозных воинов, как-то:
– Малый Карлик, Большой Карлик, Крабовидная Туманность, – предполагавшие способности к абстрактному или импрессионистическому мышлению.
