– Костя, может, ты хочешь нам рассказать о первом законе Ньютона? – спросил Щетников, выдержав паузу.
– Нет, не хочу. Пусть Романюк отвечает.
Ира, чья фамилия прозвучала неожиданно, встрепенулась, закрыв глянцевый журнал. Метнув недовольный взгляд в сторону Тулина, она надула накрашенные розовой помадой губы.
– Тебя спрашивают, вот и отвечай.
– Пусть тогда Одюкова ответит. Настенька, подай голос.
– Пошёл ты.
– За это можно и получить. Ты в курсе?
– Угомонитесь. Урок никто не отменял. Если желающих отвечать нет, пройдёмся по журналу…
Весь урок Кирилл просидел молча, в то время как Тулин только и делал, что громко шутил по каждому поводу. Некоторые смеялись, некоторые косились в сторону «остряка», а Игорь Константинович старался пропускать всё мимо ушей, но к концу урока выдохся и всё-таки сделал замечание самому активному ученику. Тулин скривился, но не ответил. На этом противостояние закончилось.
Когда прозвенел звонок, Костя вышел первым, открыв ногой дверь. Скучный для него урок физики закончился и можно, наконец, уйти. Сорок пять минут бездарно потрачены, так хоть перемену провести с пользой для себя. И первое, что он решил сделать, это высказать своё мнение по поводу инцидента на уроке. Пройдя коридор наполовину, он остановился, обернулся, и только тогда увидел, что Кирилл не идёт как обычно следом. Заторможенность, сопровождавшая неудачника-одноклассника с самого утра, рассердила Тулина. Он недовольно смотрел, как Кивайко медленно вышел из класса, как шёл, волоча ноги. Но несмотря ни на что Костя всё-таки дождался, чем удивил не только себя:
– Где ты потерялся?
– Это ты свалил как-то быстро.
– А что я там забыл?
– Ты ничего. А я…
– Что ты? Физикой заинтересовался? – съязвил Тулин.
– …Если меня из школы попрут, то мать из дому выгонит.
– Забей. Никто тебя не отчислит. А если и так, что с того? Я бы и сам свалил. Но предки хотят запихнуть меня в универ. На юридический. Хотят меня судьёй сделать. Прикинь – я судья.
Но Кириллу было не до смеха.
– Я думаю… Может, извиниться перед физиком?
– Рехнулся что ли? Он тебя реально опустил, а ты ещё извиняться будешь?
– Тебя, так точно никто не тронет.
– Ну и о чём речь?
– Сам знаешь.
Костя с призрением смотрел на друга, не испытывая ни сочувствия, ни понимания.
– Чего ты сопли распускаешь? Пожалеть тебя что ли? По головке погладить? – Помолчал, сделав вывод, и озвучил его: – Ты такой же мудак, как и физик.
– Иди ты…
– Я-то пойду. А ты что делать будешь?
Развернувшись, Костя уверенным шагом пошёл прочь, почти сразу исчезнув в толпе. Кирилл продолжал стоять, размышляя, куда же идти ему. Никаких ориентиров и указателей…
Время незаметно убегало, оставляя всех позади. Нет, оно не спешило, и не замедляло свой ход, как кажется порой. Ведь время никому не подчиняется и никому не принадлежит, и оно пользуется этим в полной мере. Вот и сейчас, когда прозвенел звонок, объявляя о конце пятого урока, одни недоумённо смотрели на часы, другие торопили приближение вечера. Вскакивая с мест, ученики мыслями уже были не в классе. Поэтому для некоторых оказалось неожиданностью, когда Агата назвала четыре фамилии и попросила задержаться. Тулин, Кивайко, Одюкова и Романюк остались сидеть на своих местах, с завистью провожая одноклассников. Желание узнать причину вопиющей несправедливости отчётливо читалось в их глазах. Но Агата не спешила с объяснениями. Для начала ей хотелось повнимательней рассмотреть юные лица, увидеть то, чего раньше, возможно, не замечала. Чтобы понять, кто же на самом деле перед ней: оступившиеся подростки или уже сформировавшиеся взрослые личности с чудовищными наклонностями.
