– Кто из вас покажет дорогу к лагерю Сулы?
Голос эмира звучал спокойно, но требовательно.
– Ты?!
Его палец уткнулся в одного из воинов. Тот ненавидяще взглянул на эмира, но не произнес ни слова.
– Ты? – уже без особой надежды на успех Гаяр повторил вопрос второму пленнику.
Тот тоже злобно сверлил эмира глазами, но не смолчал, как первый кочевник.
– Сула уже покинул лагерь. Он поднимет воинов дальних кочевий и тебе, и твоим воинам скоро будет смерть! Ваши головы будут надеты на копья…
Не дожидаясь, пока пленник закончит свою речь, эмир махнул рукой и стоявшие за спинами кочевников гулямы взмахнули саблями и отрубленные головы покатились по зеленой траве.
– Всем убитым кочевникам отрубить головы и надеть на копья. Копья воткнуть рядами в землю в сторону бегства хана Сулы. После этого снимаемся с лагеря и уходим в направлении севернее заходящего солнца.
Все происходило быстро и организованно. Гулямы не задавали вопросов, и через короткое время тысяча воинов эмира уже была в движении, покидая место боя. Им не удалось пообедать, и они на ходу грызли вяленое мясо убитых накануне диких антилоп.
– Расправой над убитыми кочевниками ты вызвал злобу и ненависть у степного народа, – несмело начала Адоната. – Они будут мстить. Как это можно совместить сегодняшнее сражение с тем, что ты хотел беспрепятственно пройти в Хазарию? Они же теперь постараются напасть и уничтожить нас!
Гулямы двигались не спеша, иногда лишь переводя лошадей с шага на рысь. И Адоната почти все время находилась рядом с Гаяром, стараясь сдерживать свою кобылу, чтобы своенравный жеребец не укусил ее за шею за нарушение дистанции.
Чтобы ответить Адонате, Гаяр придержал коня:
– Меня в лагере гулямов учили, что во взаимоотношении враждебных племен и народов должно сохраняться равновесие страха. Прежде чем напасть на нас, теперь любой хан, до которого дойдут вести о нашей победе, крепко задумается: а стоит ли нападать на таких умелых в бою и жестоких по отношению к врагам гулямам? Да и чтобы нанести поражение моим воинам, нужно собрать несколько тысяч воинов, а это займет много времени. За это время мы уйдем далеко. Да и понимание того, что на нас могут напасть внезапно, будет держать моих воинов в напряжении, даже опасении, чтобы не пасть позорно от стрелы в спину из трусливой засады, а умереть достойно в открытом бою. Поэтому они в дозоре будут бдительны и не позволят напасть на нас внезапно. А путь в Хазарию еще очень долгий…
Больше они не возвращались к этому событию, тем более что вспоминать об этом было некогда. Чем дальше на север, тем гуще и выше становилась трава, попадалось больше зверя и птиц, пригодных в пищу, тем больше было охоты и остановок. На глазах округлялись от сочной травы бока лошадей, да и у гулямов на щеках пропали впадины после тяжелого и голодного перехода через пески. И у эмира неоднократно появлялась мысль, что эта часть степи весьма благодатна для жизни.
Через несколько дней ближе к заходу солнца дозорные наткнулись на реку, преграждающую путь на северо-запад, берега которой в отдельных местах заросли не только кустарником, но и искривленными мощными деревьями. Река оказалась не широкой, полноводной, со спокойным течением. Через нее можно было переплыть, держась за гривы лошадей, но двуколки, доверху наполненные вяленым мясом и запасом стрел, могли не удержаться на плаву и утонуть.
