Хайдеггер, «Черные тетради» и Россия (сборник) - страница 23



устанавливается. Еще во времена досократиков строились дома и изготавливались другие вещи. У досократиков в некоторые из этих вещей и через них в Открытое приходит в то же время больше, чем они сами, через облик храма приходит Небо, через его камни – окружающая Земля, через них обоих – Божественные. Земля, Небо и Божественные приходят в Открытое в качестве Наделяющих и одновременно как замыкающие-себя, как Святое, на которое люди сущностно обращены и от которого их мир получает размер, структуру и мерило. В метафизике же мир людей в этом смысле больше не уходит основой в землю или не посажен в почву. Поэтому земля признается простым материалом для человеческого производства, в форме присутствует только некая идея производителя и больше не присутствует небо, и производители поставляют вещи не богам, а себе и другим людям как конечным целям производства и пользователям продуктов. Хайдеггер говорил о досократовской части этой теории в двух вариантах: до 1942 года как о революционном акте, в котором революционеры по велению бытия выдвигают на передний план новый мир[41], а с 1942 года – в квиетистской форме, в которой ссылка на Божественных не революционирует мир, а только освящает существующий, чтобы люди встраивались в него[42].

Горизонт досократиков самый широкий, такой, в который человек, как уже говорилось, дальше всего «вышел из самого себя», и уже в первом периоде эпохи метафизики мир в противоположность к досократовскому определенным образом центрируется на человеке. По Хайдеггеру, техника выступает как

учреждение оставленности бытием/бытия (Sein s-verlassenheit) сущего […], является утратой мира (Entweltung), отрывом от земли (Enterdung), обесчеловечиванием (Entmenschung), обезбоживанием (Entgötterung) сущего [и] отсутствием возможности принимать решения (Entscheiduungslosigkeit) в отношении истины Бытия (Seyns) (GA76:297).

Позитивное он видит в ней с точки зрения бытийно-историческо-человеческой деятельности полагания. Слово «махинация» (Machenschaft) должно «указывать на делание (Machen) (ποίησις, τεχνή)» как на ловкаческое бытие в метафизике, которое вовлекает некоторую часть человечества с соответствующим человеческим поведением. В начале метафизики махинация еще «прикрыта» постоянным присутствием вечных платоновских идей в качестве существующих независимо от людей образцов, чтобы потом в Средневековье «более явно протиснуться на передний план» (GA 65:126). Чем больше делячество и тем самым данная бытием установительная власть человека, тем меньше действующая в досократике φύσις (природа), чем больше махинация, тем больше сущности или даже ставшей бытием следствия сущности первоначальной φύσις, поэтому махинация выступает «обезвластиванием φύσις» или не-сущностью φύσις (GA 65:126, 135). В Новом времени оно, как было сказано, прежде всего присутствует как человеческий дух, чтобы потом, по завершении Нового времени, неприкрыто действовать как воля к власти. Несмотря на эту все увеличивающуюся неприкрытость в последовательности обесценивания соответствующих непреложных ценностей или несмотря на это отбрасывание, как я их назвал, могущих быть адъективно выражен ными квалификаций, махинация скрывается. В «Бытии и времени» сущность всех экзистенциалий, всеохватывающий экзистенциал заботы, сокрыта обычной временностью (Zeitlichkeit) и практикой прогресса