«Чудесные воспоминания…».
С потрескавшихся губ сорвался тяжкий стон. Каждый раз, когда он возвращался в этот мир, словно утопленник, вынырнувший из реки, тело обдавал нестерпимый жар.
«Нет… Нет…Лучше подумать о чем-нибудь еще…».
В этот момент он почувствовал, как кто-то крепко сжал его правую руку. Чьи-то нежные ладони.
«Я узнаю их…».
Словно издалека, до слуха донесся знакомый мягкий голос.
– Тебе плохо, любовь моя?
Он, Аа-Хепер-Ен-Ра[3], Владыка Та-Кемет, нареченный Джехутимесу, медленно повернул голову.
Возле кровати на коленях стояла его любимая наложница Исет и, с нескрываемой тревогой и горечью, следила за ним. Повелитель невольно подметил, как она исхудала. Округлые щеки осунулись. Их покрыла нездоровая бледность. Под покрасневшими очами появились черные круги. Но для него она по-прежнему оставалась самой красивой женщиной на свете. О, эти прекрасные темные волосы, разделенные продольным пробором и плотно облегающие лицо. Они ниспадают ей прямо на пышную грудь. Идеальный прямой нос. Манящие губы…
Кажется, он вновь стал уплывать в воспоминания. Помимо своей воли…
Она была дочерью знатного вельможи из Уасет. А он оказался так несчастлив в браке, навязанном традицией Та-Кемет, что тут же попал под чары ее красоты. Предложил стать своей наложницей. При этом так волновался, словно он простой деревенский мальчишка, а не владыка долины Хапи. И она согласилась! Да, от предложения Херу не принято отказываться. Но уже тогда Джехутимесу дал себе слово – он не станет брать ее силой. Какой-то частичкой своего Ка[4] пер-А чувствовал, что согласие было искренним. Шло от чистого сердца. Как показало время – он не ошибся. И тем сильнее оказалась привязанность. Исет любила его таким, каков он есть. Тихим. Мягким. Слабым. Никогда не упрекала и не повышала голоса. Никогда не совершала попытки унизить. В отличие от Божественной супруги. Подарила ему долгожданного сына. В отличие от Хатшепсут…
«Чудесные воспоминания…».
Они были лучше, чем о нубийских походах. Светлые. Прекрасные. И только еще более крепкое пожатие заставило его вернуться обратно…
– Тебе плохо? – повторила Исет, едва сдерживая подступивший к горлу комок.
Ей было невыносимо горько смотреть на это изможденное, покрытое испариной лицо. Некогда красивые и так знакомые взору черты неумолимо менялись под ударом недуга. Но она не могла отвести взгляд. В груди щемило и кололо, словно в нее вонзали кинжал. Раз за разом. Все глубже и глубже. А затем острие безжалостно поворачивали.
– Все хорошо, – прошептал он, сжимая ее ладонь в ответ. На пересохших устах появилась вымученная улыбка. – Тебе нужно отдохнуть. Поспать. Я вижу, как ты устала…
Исет старалась изо всех сил, но почувствовала, что не может больше сдерживать слез. Глаза увлажнились против воли.
– Я буду здесь, – с трудом проговорила она, глотая комок, – я всегда буду здесь. С тобой.
Он снова вымученно улыбнулся.
Джехутимесу хотел отослать ее. Чтобы она отдохнула. Набралась сил… И не видела его таким. Не мучила себя. Она бы послушалась. Она всегда его слушается. Его любимая… его ненаглядная Исет… Но он не смог этого сделать. Одна лишь мысль о том, что может больше никогда не увидеть ее, вгоняла в ужас. И эта участь была страшнее смерти.
«Прав был отец. Я слаб не только телом, но и духом. И поздно уже что-либо менять».
Словно прочитав сомнения пер-А, Исет вцепилась в его тощую ладонь обеими руками:
