А когда за мной всё же пришла Вафия, то ей пришлось уводить меня за руку, будто я была в ступоре.
Но это был не ступор. Кажется, я совершенно точно теряла свою твёрдую решимость остаться собой и принадлежать только себе одной. Нафиз со своим восточным великолепием затягивал меня, словно зыбучие пески. Поглощал и лишал воли.
Я теряла ту Ксению, которой являлась. Ту жёсткую журналистку, способную вывести на чистую воду, способную создать такой материал, который цеплял народ. Ту, которая умела сохранять холодный рассудок, которая решала сама за себя и гордилась этим.
Мягкое, сладкое принуждение обволакивало, не давая больно биться о прутья золотой клетки, заставляло терять желание выбраться и вызывало трепет от мысли о подчинении. Приятный трепет.
И всё это было неправильно. Моё нутро восставало, но со временем всё тише. Подсознание начало понимать, что выхода нет и стало подкидывать варианты компромисса.
Но я так не хотела. Пока имела силу не хотеть.
В комнате я снова легла спать. Раньше днём себя было не заставить. жалко времени, потом весь день как чумной, если вдруг случайно получится. А тут будто в яму провалилась посреди дня.
Проснулась от того, что меня трясли за плечо.
— Сайеда, вставай, — услышала я приглушённый голос Вафии.
— Сколько времени? — я села на постели, ощущая голову тяжёлой чугунной кастрюлей.
— Почти полночь.
— Тогда зачем ты будишь меня? Оставила бы до утра.
А потом я вспомнила слова Нафиза, что он сказал мне перед уходом, и сон как рукой сняло. Сама не понимала, к чему готовиться. Сопротивляться или принимать поражение.
— Он здесь?
— Нет, сайеда, — ответила Вафия и я выдохнула. У меня появилось ещё немного времени. — Но я кое-куда хочу тебя отвести. Вставай!
Тряхнув головой и потерев глаза, я встала с кровати, едва успела поправить на себе платье, когда Вафия набросила мне на голову длинную накидку, опустившуюся волнами ткани до самых щиколоток. В ней даже прорезей для глаз не было. Точнее были, но и они закрывались чёрной сеткой.
— Вдруг нас кто-то увидит, — пояснила девушка, а я напряглась. Очевидно же, что мы собирались делать что-то запретное.
А вдруг она решила помочь мне бежать?
Я даже воодушевилась сперва, но потом сама себя осадила. Вряд ли прислужница имела такие возможности, а о том, что могло ждать её после такого финта — и представить страшно, учитывая местные нравы и обычаи.
— Куда ты меня ведёшь? — шёпотом спросила я, когда мы притормозили у угла в одном из коридоров, затаившись по знаку Вафии.
— Скоро узнаешь, — тихо ответила она, а потом ухватила меня за руку и снова потащила за собой.
Потом мы свернули за одну из колонн, и Вафия что-то нажала прямо на ней. Там приоткрылась дверь, куда мы и скользнули.
Оказавшись в тёмном узком коридорчике, моя сопровождающая включила фонарик. Было страшно, честно признаться. Кто знает, что она задумала и какие тайны хранит в себе этот шикарный дворец.
Но вместе с тем моя журналистская натура испытывала профессиональное возбуждение. Это же какой шикарный материал можно написать! Возможно, когда-нибудь, когда я выберусь, то так и сделаю.
Потом мы вышли на небольшую площадку, а с неё перешли на лестницу, ведущую вниз. Шагов через тридцать Вафия остановилась у двери и распахнула её. За дверью оказалась небольшая, слабоосвещённая комната. Тут стоял маленький столик и диванчик.
Девушка подошла к одной из стен и поманила меня. Сперва я не поняла, зачем мне подходить к стене, и лишь оказавшись рядом, увидела.
