Хеску. Кровь Дома Базаард - страница 26

Она бродила по комнате, ступая в теплые прямоугольники света – каким-то неведомым образом солнце всегда светило в окно библиотеки, – вдыхала запах старой бумаги и дерева, поглаживала полки и стены.

К середине дня Тиор освобождался от своих дел, и они вместе обедали, совмещая трапезу с очередным уроком. Наколов на вилку печеный перец или помидор, Лилиан что-то торопливо добавляла в свои заметки, которые становились все более объемными.

Так протекали дни, и Лилиан уже не могла представить, что когда-то Марак был ей чужим. Темный снаружи, он оказался невероятно уютным внутри: с изменчивой высотой потолков, многочисленными коридорами, изгибающимися под разными углами, и лестницами с широкими ступенями, на которых было так удобно сидеть. Хотя библиотека оставалась любимым местом Лилиан во всем замке, она свободно бродила по всем этажам, подмечая происходящие с твердыней мелкие, но значимые перемены: здесь стену укрыл гобелен, которого не было еще вчера, а тут появились дополнительные светильники, раз она полюбила там читать. Постепенно расширялись окна, пропуская внутрь больше света, и в золотистых лучах танцевали пылинки, а из служебных помещений слышались повеселевшие голоса прислуги.

За обилием информации потихоньку притуплялась боль от потери родителей. Вначале Лилиан часто ловила себя на мысли: «Надо показать маме», и осознание невозможности сделать это выступало горечью на языке, сдавливало горло. Но молчаливое тепло дома, внимание Тиора и искренняя забота слуг, принявших Лилиан почти с восторгом, делали ее горе не таким невыносимым, притупляя его острые углы. Постепенно, шаг за шагом, день за днем, ужас потери отступал, и зияющая в груди дыра от гибели родителей заполнялась новыми впечатлениями и людьми.

К тому же дом сделал Лилиан подарок.

Это произошло вечером того дня, когда у них с Тиором состоялся первый важный разговор. Изнуренная новыми впечатлениями и попытками освоить таэбу, Лилиан заснула у себя в комнате, скинув одежду на стул и рухнув в кровать. Когда она проснулась, за огромным окном сгустились сумерки и влажный ночной воздух заполнил спальню, проникнув внутрь через приоткрытую створку (каждый день какой-нибудь элемент витража оказывался обустроен поворотным механизмом и выполнял функцию форточки; оставалось только узнать, который это будет сегодня).

Лилиан зевнула, с трудом оторвав от подушки ватную голову, в которой кланы смешались с племенами. Ей казалось, что еще одно слово деда – и мозг ее просто треснет. Потянувшись, Лилиан села и обнаружила разложенную на кресле новую одежду, а ее собственная исчезла, включая обувь. На полу теперь стояли мягкие вышитые тапочки на тонкой подошве, а на резной спинке стула с закругленными подлокотниками была аккуратно повешена тонкая черная туника с зауженными укороченными рукавами, разрезами по бокам и скромной, но изысканной фиолетово-золотой вышивкой у ворота. На сиденье обнаружились черные же узкие штаны чуть ниже колена из какого-то материала, напоминающего шелк, который приятно холодил кожу. По высокому поясу и боковой части штанин вилась та же вышивка, что и на тунике.

Завороженная, Лилиан стремительно переоделась и подбежала к высокому платяному шкафу, между дверец которого тускло поблескивало зеркало.

Лилиан едва узнала себя. Она слышала, что одежда меняет людей, но никогда еще у нее не было возможности убедиться в этом самой. Из серебристого прямоугольника на нее смотрела совершенно другая девочка. Да, все те же каштановые волосы, все те же разноцветные глаза, но в этом наряде она не выглядела несмышленым ребенком, Лилиан Томпсон, учащейся в школе для детей с ограниченными возможностями. Нет, перед ней стоял кто-то сильный, кто-то, принадлежащий к удивительному миру двусущных хеску.