– Я постою.
– Ну, что же… – Надежда внесла необходимые коррективы специальным маркером, сопроводив их словами: – Ваше желание для нас – закон.
– Поэтому я так люблю сюда приходить.
Они обменялись улыбками, и Надежда покинула примерочную. Дождавшись, когда Ирэна переоденется, она забрала комбинезон и по дороге в закройную заглянула в мужскую гостиную.
Там она встретила дизайнера, под руководством которого велись ремонтные работы.
– Здравствуйте, Филипп. Как наши дела?
Он бодро ответил:
– Все по плану. Все под контролем.
– По плану вы должны были закончить ремонт две недели назад, – Надежда поджала губы и в который раз спросила себя: где были ее глаза, когда она нанимала этого неловкого долговязого парня? Три месяца назад он показал ей вполне экономичный проект. С того дня многое изменилось: задуманный интерьер усложнился, и смета значительно выросла. Сдержав раздражение, Надежда поинтересовалась: – Вас что-то задерживает?
– Электропривод для штор.
Она покопалась в памяти:
– Что-то не припомню…
Филипп обезоруживающе улыбнулся:
– Я взял на себя смелость.
– Опять?! – возмутилась Надежда.
– Французский механизм, абсолютно бесшумный, управляется с дистанционного пульта.
– Ну знаете…
– Великолепная рулонная штора. В свернутом состоянии прячется за потолочный элемент. С опущенной шторой вы сможете видеть все, что происходит на улице. Снаружи – видимость ноль. Ведь вас интересует конфиденциальность?
– Не до такой степени, – проговорила Надежда. – Во что это мне обойдется?
– Дополнения к смете завтра представлю.
– Уж будьте любезны, – Надежда прошлась по гостиной, где работали несколько человек.
– На следующей неделе закончите? – уточнила она.
Филипп ответил безо всякой уверенности:
– Если привезут английские кресла.
– Боже мой, зачем же так далеко заказывали?
– Английские – не значит из Англии. Всего лишь разновидность кресла с ушами.
– Я бы согласилась на те, что безо всяких ушей. Лишь бы скорее.
– Не думайте, что я не оценил вашу шутку, – улыбнулся Филипп. – По срокам – будем стараться.
Надежда заметила:
– Стараться можно по-разному.
Филипп по-детски расстроился и попросил:
– Не мучьте меня, пожалуйста. Я сам хочу скорее закончить.
На этой просьбе аргументы у Надежды закончились. Она вышла в фойе и зашагала по коридору в закройную.
В помещении закройной стояли три огромных стола, за одним работал Соколов, за другим – помощница закройщика татарка Фаина. Третий стол принадлежал Тищенко.
Увидев Надежду, Анастас Зенонович спросил:
– Что будем делать с костюмом Шимаханского?
Надежда замерла в дверях и обвела присутствующих внимательным взглядом.
– Я не понимаю…
– Все знают, что Шимаханский вчера умер, – сказал Валентин Михайлович.
– Кто вам рассказал?
Валентин Михайлович молча опустил глаза, и Надежда сама обо всем догадалась:
– Моя мать?
В закройную между тем вошла Ираида Самсоновна. Услышав окончание разговора, она тихо сказала:
– Прости меня, Наденька. Утром я еще не знала, что нужно молчать.
– Поговорим об этом чуть позже, – Надежда отдала Соколову кожаный комбинезон Ирэны Валтузовой.
Он догадался:
– Плотнее?
– Сказала, что сидеть в нем не будет.
Соколов забрал комбинезон и повесил его на стойку. Тищенко повторил свой вопрос:
– Так что же мне делать с костюмом Шимаханского?
– Конечно, дошивать, – ответила Надежда.
Из закройной они вышли вместе с Ираидой Самсоновной.
– Не думала, что Тищенко такой нетактичный человек. Зачем о таком спрашивать? В конце концов, это неприлично.
