Ян Грасс неторопливо кивнул. В его человеческом облике ничто не указывало на способность обращаться в хищника: он был довольно худым, невысок ростом, с взъерошенными волосами пшеничного оттенка и открытым взглядом светлых глаз. Если и можно было поверить в его способность превращаться в птицу, то скорее в кого-то вроде воробья.
– Почему «предположительно» ястреб? – уточнил Давид.
– Потому что трансформация частичная, – ответил Ян тоном, каким обычный человек мог бы объяснять происхождение имени или причину переезда в другой город. – Меняется форма пальцев, они становятся похожими на птичьи когти, появляются крылья, и вместе с небольшим изменением черт лица перестраиваются глаза. Мы с зоологом почти сразу решили, что, раз зрение бинокулярное, птица должна быть хищная. У них глаза расположены фронтально, чтобы лучше оценивать расстояние до жертвы. Ясно, конечно, что у меня они такие не для удобной охоты, а потому что я получеловек, – Ян рассмеялся. – Но всё равно зоолог сказала, что, судя по зрению и форме глаз, я – хищник. Поэтому мы с ней долго изучали рисунок оперения, форму и цвет лап. Судя по всему, я полосатый ястреб. У меня даже вот тут…
Он вдруг начал преображаться, его глаза действительно сменили форму и цвет, кожа на пальцах превратилась в плотные чешуйки, ногти – в острые когти. На плечах, куда он и указывал, появились перья.
– …видите, жёлтые перья, именно как у полосатого ястреба.
Ян, очевидно, остановил трансформацию, не дав крыльям разрастись под футболкой, и непринуждённо вернул себе прежний облик. Давид, до сих пор не привыкший к этому зрелищу, ощутил внутренний трепет. Всё-таки это невероятно… Долгих бесед с химерами он не планировал, Ян определённо был не тем, кого он искал, но Давиду стало любопытно.
– Обращение, как я понимаю, контролируемое? – спросил он.
Ян кивнул и ничуть не удивился, когда доктор попросил продемонстрировать полноценную трансформацию. С готовностью стянул линялую футболку с надписью «ФЕЯ» и, лишь на мгновение сосредоточенно нахмурившись, легко обратился в получеловека-полуптицу.
– Но вы не можете летать? – уточнил Давид, вспоминая личное дело.
Господь всемогущий, он два года изучал листы анализов этих существ, знал об их существовании, видел трансформации, но никогда по-настоящему ими не интересовался. Сейчас его удивило собственное безразличие. Кажется, он так старался быть объективным, непредвзятым учёным, что совсем забыл, каково оставаться простым человеком, способным удивляться чуду.
Ян же зажмурил один глаз, выдавая свою досаду:
– Нет. Кати, мой зоолог, говорит, что я физически не приспособлен для полётов, могу только планировать. Слишком слабые мышцы спины. И хоть при трансформации у меня и уменьшается объём костей, отчего я становлюсь легче, крылья всё равно маленькие, – он развёл руками, синхронно с ними чуть поднимая крылья. – Кажутся большими, но с моей анатомией для полётов они должны быть гора-а-аздо больше.
Давид удивлённо поднял брови: что он вообще знал об этих полулюдях, кроме состава крови и зон повышенной активности мозга?
– Какая насмешка судьбы, – задумчиво заметил он, – подарить вам крылья, но не дать возможности летать.
– Ничего, мою печаль разделяет целая популяция пингвинов, страусов, павлинов и куриц. С их поддержкой как-то полегче.
Ян лучезарно улыбнулся, возвращая себе человеческий облик.
– Зато при трансформации моё зрение становится в два раза лучше обычного, – добавил он.
