– Вы больны?
– Эти дни, – отмахнулась София.
Давид взял её руку и стал измерять пульс. Она не выказала никакого сопротивления.
– Пульс учащённый, слабость, бледность. У вас признаки анемии. Идите домой.
Он был зол на неё, но это не значит, что ему нужны были обмороки на рабочем месте. А потом скажут: это из-за того, что он задержал их накануне.
София кивнула, не без труда подцепила сумку и попыталась уйти прочь, но в последний момент опёрлась о столешницу.
– Головокружение? – уточнил Давид, всё ещё не торопясь прикасаться к ней без лишней необходимости.
Ещё один кивок.
– Коллеги вернутся, пускай помогут вызвать такси, – бросил Давид, но затем увидел пятно крови на её халате.
И это точно были не «эти дни», потому что пятно было спереди, там, где может располагаться карман брюк.
– Проклятие, – пробормотала София, тоже заметив багровый след на белоснежной ткани.
Тогда Давид, ощущая стук собственного сердца, склонился чуть вперёд, так, чтобы его следующие слова можно было прочитать по губам.
– Над вами проводят дополнительные эксперименты? – уточнил он еле слышно.
София вскинула на него удивлённый взгляд, а затем покачала головой:
– Что? Нет… Я просто… встретила бывшего… заявление уже в полиции, но… не думала, что рана такая серьёзная.
Давид с сомнением поджал губы:
– Как знаете. Вызову медиков.
Врачи появились быстро, Софию увели, оставив Давида задумчиво смотреть на её пустое рабочее место. Что-то явно происходило…
За выходные, однако, он почти убедил себя, что ему не было дела до Софии, Софи, Лотти и всех прочих её реинкарнаций. Она могла выдавать себя хоть за папу римского, какая ему разница?
Та ночь с Лотти так задела его? А не плевать ли? Внутренний голос попытался возразить – нет, не плевать: она знала, кем он был, а он не знал, кем была она. Они являлись коллегами, более того, не равными по статусу. Осложняло их отношения и положение «объект изучения – учёный», а также подписанный Давидом документ о том, что он пальцем не тронет ни одну химеру в каких-либо целях, кроме научных.
Но Давид сознательно запретил себе думать об этом. Лишние тревоги на личном фронте всегда негативно влияли на его работоспособность.
В понедельник София явилась на работу вполне бодрой, и он смог дать ей пару не самых приятных заданий, чтобы немного утолить жажду мести. Теперь Давид готов был отпустить мысли об этой дамочке навсегда.
Но ему опять помешали.
На этот раз Адам Азаро, зоолог из А-5. В этой лаборатории, в отличие от А-18, изучали анализы не человеческих форм химер, а звериных. И там работали учёные, имеющие дело с животными. Адам был одним из лучших, учёный от Бога. Не как Давид, награждённый всего лишь феноменальной памятью, а на самом деле талантливый человек, с врождённой интуицией и способностью видеть то, чего не видят другие. Именно поэтому Давид управлял лабораторией, а Адам в своей был главным специалистом.
Давида и Адама нельзя было назвать друзьями, но среди прочих сотрудников «Нейма» Адам, по мнению Давида, был самым приемлемым. Адам был хорош не только в науке, но и в коммуникациях. Настолько, что сумел расположить к себе самого доктора Сезара.
В пятницу Адам праздновал день рождения, который решил отметить в ночном клубе.
– Тебе шестнадцать? – спросил у него Давид, когда они пили кофе после обеда.
Обедать Давид предпочитал один, а вот чашку кофе мог разделить с кем-нибудь вроде Адама.
