На долю секунды ему показалась, что по лицу девушки скользнула лёгкая тень смущения. Нет, наваждение. Ей позволена только глупая радость – от химикатов из наручной пластины. На большее у девицы просто нет денег.
– Какая досада. Я всё время путаю четверги. Тогда сегодня я просто обязана показать тебе город, малыш.
– Я не ма… Ладно, пошли. Хотя нет. Мне надо переодеться. Подожди здесь.
Девушка заливисто расхохоталась над его хмурой гримасой, и пламенеющий К., который не мог понять, как это он забыл переодеться после завтрака и почему попёрся на биржу в пижаме, нырнул внутрь заведения.
Где матушка Зззз всё-таки сделала ему свое предложение. И… он согласился.
Умытый ночным дождём, пряничный город-гигант сиял и лоснился под ласковым сентябрьским солнышком.
Пели неведомые птички, и К. немного оттаял, стараясь не думать о том, что любое из этих сладкоголосых пернатых способно его если не убить, то покалечить. Птички были соразмерны здоровилам, а отнюдь не невыросликам. Как и крысы. Как любое зверьё, что кормится от людей.
Спутница, похоже, имела в городке позитивный имидж, поскольку её то и дело приветствовали прохожие. Говорили, что она, как всегда, потрясающе выглядит, желали здоровья и хорошего настроения.
– Давай я возьму тебя на руки. Будем идти быстрее, – предложила она.
– Чтобы всё это бабьё и мужичьё глазело на меня как на декоративную собачонку? Ни за что. Я пойду рядом.
– Какой суровый мужчина. Ну давай же!
– Нет.
– Здесь полным полно таких как ты. Никто глазеть не будет.
– Вот заладила. Ну поехали на этом вашем транскиоске что ли.
– Зачем? Это стоит денег. В такое волшебное утро так здорово прогуляться пешком.
– Если ты не заметила, мы уже идём пешком. Повторяю – на руки не полезу.
– Тогда мы не сможем секретничать и я многое не смогу рассказать.
Этот аргумент оказался решающим, и угрюмый К., которого бесило вокруг практически всё (кроме архитектуры и птичьего пения), сдался.
Но выторговал условие – ехать не на руках, а на шее. Пусть девица почувствует себя дурой, а не он – идиотом. Хи (или всё-таки Хеольга?) без всяких возражений согласилась.
Встречные всё приветствовали и приветствовали девушку:
– Доброе утро, Хи! Хорошего тебе дня.
– Доброе утро, Хи! Хорошего тебе дня, – передразнил К., который сидел у неё на плечах, обхватив ногами шею, и сплюнул в сторону, – Что за фальшивое дерьмо!
– Это радость. К сожалению, это практически единственное, что мы можем себе позволить. На остальные чувства у большинства не хватает денег.
– Нет, ну что любовь продаётся – это я слышал. Но чтобы радость…
– Любовь? Ты про сексуальное возбуждение? Да, оно значительно дороже радости.
– Неважно, проехали.
Целую минуту шли молча.
– К., а ты уже отметился в полицейском участке?
– Что? Я же прошёл таможню.
– Нет, глупенький. Таможня – это на выезд оттуда. А в полиции нужно зарегистрироваться на въезд сюда.
– Чёрт!
– Ничего, нам как раз по пути. Заодно познакомлю тебя с дядей.
Но без происшествий добраться до участка не удалось. Через пару кварталов дорогу им преградил коренастый мужик с длинным недобрым лицом. Он был в фартуке, покрытом бурыми пятнами. То ли кондитер, то ли мясник. В пользу первого говорили тонкие французские усики на круглой физиономии. В пользу второго – грубые сильные руки.
От могучего торса разило потом и тонкими духами.
– Вот ты где шляешься, Хи. Что – весело тебе? А мне вот совсем не весело.
