– Чего захотела! Светиться в темноте – это самая главная тайна.
– Ну так открой мне эту тайну. Я тебя очень прошу, – сказала Надька голосом, полным почти женского, нежного кокетства.
Я посмотрел на нее и понял: она вся с ног до головы охвачена таким страстным, непобедимым любопытством, что мне теперь ничего не стоит превратить ее в свою послушную рабу.
– Хорошо, – сказал я, – пусть будет так. Но ты должна признать себя моей рабой.
Надька немного поколебалась.
– А без этих глупостей нельзя? – спросила она.
– Нельзя! – отрезал я.
– Хорошо, – сказала она тихо, – но если я стану твоей рабой, тогда ты мне откроешь тайну?
– Открою, – сказал я.
– Ну так считай, что с этой минуты я твоя раба. Идет?
– Э, нет, – сказал я. – Это не так-то просто. Сперва ты должна исполнить ритуал посвящения в мои рабыни; в присутствии всей голоты ты должна стать передо мной на колени, наклонить голову до земли, а я в знак своего владычества поставлю тебе на голову ногу и произнесу: «Отныне ты моя раба, а я твой господин», и тогда я открою тебе тайну свечения человека впотьмах, завещанную мне Еленой Блаватской.
– И ты даешь честное благородное слово, что тогда ты откроешь тайну свечения? – спросила Надька, дрожа от нетерпения.
Она готова была на все.
– Честное благородное, святой истинный крест, чтоб мне не сойти с этого места! – сказал я с некоторым завыванием.
Надя решительно тряхнула всеми своими четырьмя английскими локонами и стала передо мной на одно колено, немного подумала и решительно стала на другое.
– Ну-ну, – сказал я, – теперь склоняйся до земли.
Надя повела плечами и с некоторым раздражением положила свою голову на сухую, рыжую землю пустыря, поросшего пасленом, на котором уже созревали мутно-черные ягоды.
Вокруг нас стояла толпа мальчиков и девочек, которые молча смотрели на унижение передо мной Надьки Заря-Заряницкой.
…Она была в матроске с синим воротником, в короткой плиссированной юбке. Приподняв голову с земли, она смотрела на меня прелестными, умоляющими глазами…
– Может быть, не надо, чтобы ты ставил ногу на мою голову, я уже и так достаточно унижена, – почти жалобно промолвила она.
– Как угодно, – сурово сказал я, – но тогда ты никогда не узнаешь тайну свечения человеческого тела.
– Ну, черт с тобой, ставь ногу на голову, мне не жалко, – сказала Надька, и я увидел, как из ее глаз выползли две слезинки.
Я поставил ногу в потертом башмаке на Надькину голову и некоторое время простоял так, скрестив на груди руки.
– Теперь ты моя раба! – торжественно сказал я.
Надька встала и сбила с колен пыль.
– А теперь ты должен открыть мне тайну, – сказала она. – Открывай сейчас же.
– Пожалуйста, – с ехидной улыбкой ответил я. – Вот эта тайна.
При этом я вынул из кармана кусочек фосфора.
– Что это? – спросила Надька.
– Фосфор, – холодно ответил я.
– Так это был всего лишь фосфор! – воскликнула она, побледнев от негодования.
– А ты что думала? Может быть, ты вообразила, что это на самом деле какая-то тайна Елены Блаватской? Вот дура! И ты поверила?
Мальчики и девочки вокруг нас захохотали. Это было уже слишком.
– Жалкий врунишка, обманщик! – закричала Надька и, как кошка, бросилась на меня.
* * *
История про красный фосфор, или В чем заключалась «тайна Елены Блаватской»?
Очень загадочная история! Известно же, что красный фосфор не светится. Не раз случалось намочить спичечный коробок, и намазка от этого не начинала светиться. А ведь она почти на треть состоит из красного фосфора! Феномен, о котором рассказывает Валентин Катаев, нигде больше не описан. Но если бы свечения не было, не было бы и истории из детства писателя. Другие эпизоды его воспоминаний очень яркие и достоверные, и в случае с красным фосфором трудно заподозрить выдумку. Разве что детское восприятие слегка исказило, преувеличило картину. Но без свечения там определенно не обошлось. В чем же дело?
