– А письма подмётные он вам показывал?
– Нет, об этом и речи не заходило.
– А когда папки возвращал, говорил, нашёл ли злодея?
– Сказывал, что не нашёл.
– Понятно. А увольнению Серикова вы никак не способствовали?
– Бог с вами, Мечислав Николаевич, нет, конечно! Да и если бы захотел, как бы я смог? Его участок даже не в моём отделении!
– Что ж, спасибо, честь имею откланяться. Надеюсь, предупреждать вас о полной секретности нашего разговора нет необходимости?
Околоточный замахал руками:
– Его превосходительством лично-с предупреждён!
Добравшись на поезде до Ораниенбаума, Кунцевич не стал пользоваться общественной каретой, а взял извозчика. Восьмиверстовый путь по льду Финского залива был непродолжительным, но малоприятным: во-первых, в лицо коллежского секретаря дул холодный ветер, а во-вторых, мартовский лёд не вызывал никакого доверия. Но, слава Богу, доехали благополучно. Очутившись на твёрдой земле, чиновник перекрестился и направился во второй участок Купеческой части, к единственно лично знакомому ему чину здешней полиции – приставу Великосельскому. Но увидеть его не удалось – оказалось, пристав в прошлом году умер. Мечислав Николаевич, пригорюнился – из-за секретности розысков расспрашивать о полицмейстере других чинов кронштадтской полиции было нельзя. Кунцевич, выходя из участка, хотел толкнуть дверь, но та открылась без его участия, и сыщик увидел на пороге полицейского в шинели с погонами коллежского регистратора. Входящий посторонился, окинул выходящего взглядом и на лице у него заиграла улыбка:
– Мечислав Николаевич, ваше благородие! Какими судьбами?
Коллежский секретарь присмотрелся к полицейскому, и, не узнавая, спросил:
– Простите, с кем имею честь?
– Ну как же, ваше благородие! Я – Бестемьянов, неужели не помните?
Кунцевич вспомнил бывшего сыскного надзирателя:
– А, да, да, конечно. А вы, стало быть, теперь здесь?
– Здесь, младшим помощником, четвёртый год уже. А вы по-прежнему в сыскной служите?
В это время мимо пристава и сыщика, слегка их задев и обдав непередаваемой смесью запахов, в участок прошмыгнул какой-то крестьянин в нагольном тулупе.
– Что же это мы в дверях встали? – улыбнулся помощник пристава, – давайте на улицу выйдем.
Они вышли на Господскую, помощник пристава закурил папиросу:
– Вы далеко сейчас?
– В столицу.
– А к нам зачем приходили?
– Справочку одну нужно было получить.
– Удалось? А то давайте, подмогну.
– Спасибо, сам справился. – Тут в голову сыщику пришла идея, – послушайте, Бестемьянов, где тут у вас можно пообедать? А то у меня с утра росинки маковой во рту не было.
– Здесь неподалёку отличный погребок-с.
Помощник пристава принялся было объяснять, как пройти, но Кунцевич его перебил:
– Может быть составите компанию? Признаться честно, заплутать боюсь. Есть у вас время? Пристав не станет искать?
Бестемьянов засмеялся:
– Не станет, мы его сами третий день найти не можем. Пойдёмте, угощу вас чудесной рыбкой, для меня её там по особому рецепту готовят.
Осушив косушку (Кунцевич от водки отказался), и без того разговорчивый помощник пристава стал болтать не останавливаясь. Вскоре разговор сам собой повернул в нужное Мечиславу Николаевичу русло:
– Вот вы давеча спросили, не будет ли меня искать пристав. А знаете, кто у нас пристав? – Бестемьянов икнул и позвонил в колокольчик. Дверь отдельного кабинета, в котором обедали полицейские, тут же раскрылась, и на пороге появился половой.
