Сэр Фрэнсис снисходительно позволил людям какое-то время выплескивать чувства. А потом взмахнул над головой пачкой исписанных листов бумаги, и все снова затихли.
– Вот это – судовая декларация галеона.
– Читайте!
Чтение продолжалось почти полчаса, потому что команда шумно приветствовала каждый пункт списка товаров, который сэр Фрэнсис читал вслух, переводя с голландского. Кошениль и перец, ваниль и шафран, гвоздика и кардамон… общим весом в сорок две тонны. Команда прекрасно знала, что эти специи так же драгоценны, как слитки серебра. Люди уже охрипли от радостных криков, но сэр Фрэнсис снова вскинул руку.
– Похоже, вас утомил этот бесконечный список? Может, довольно?
– Нет! – взревели матросы. – Читайте дальше!
– Что ж, там, в трюмах, есть еще и несколько разных бревен… Древесина балу, и тик, и еще другое странное дерево, какого никогда не видели к северу от экватора. Еще три сотни тонн. – Он видел, как слушатели жадно впитывают его слова, сверкая глазами. – Там еще много разного, но я вижу, вы устали. Или хотите еще?
– Прочитайте все! – умоляюще закричала команда.
– Отличная китайская синяя и белая фарфоровая посуда, шелк в рулонах. Они понравятся нашим леди!
При упоминании о женщинах мужчины заревели, как стадо слонов-самцов во время гона. Когда они доберутся до следующего порта с двумя сотнями фунтов в каждом кошельке, они смогут заполучить столько женщин, сколько прикажет их фантазия.
– Есть также золото и серебро, но оно находится в железных ящиках в центральном трюме, а на них навалена древесина. Нам до них не добраться, пока мы не придем в порт и не снимем с них главный груз.
– А сколько там золота? Скажите, сколько там серебра?
– Серебро в монетах на сумму в пятьдесят тысяч гульденов. Это больше десяти тысяч добрых английских фунтов. И три сотни слитков золота из рудников Коллура на реке Кришна в Канди, и бог знает сколько мы выручим, когда продадим его в Лондоне.
Хэл висел на вантах грот-мачты, на выгодной точке, откуда мог наблюдать за отцом. Но то, что он говорил, вряд ли имело смысл для Хэла, хотя он и осознавал смутно, что, похоже, они захватили сегодня один из величайших призов, когда-либо достававшихся английским морякам за время всей этой войны с Голландией. Хэл ощущал головокружение, был рассеян и не мог сосредоточиться ни на чем, кроме величайшего сокровища, которое он захватил с помощью своей сабли и которое теперь скромно сидело позади его отца, опекаемое горничной. Рыцарь сэр Фрэнсис поставил на палубе для жены губернатора одно из резных кресел с подушками из капитанской каюты. И теперь Петрус ван де Вельде стоял рядом с женой, безупречно одетый, в парике, украшенный лентами, и его огромная грудь была увешана многочисленными знаками его чина.
Хэл, к собственному удивлению, обнаружил, что отчаянно ненавидит этого человека, и жалел о том, что не проткнул его саблей, когда тот выполз из-под кровати, и не сделал этого прекрасного ангела, его жену, вдовой.
Хэл воображал, что посвятит свою жизнь тому, чтобы изображать Ланселота при Гиневре. Он видел себя покорно исполняющим ее желания и при этом воодушевленно совершающим доблестные подвиги в честь чистой любви к ней. По ее приказу он мог даже отправиться на поиски Священного Грааля, найти его и положить священную реликвию в ее прекрасные белые ручки. Хэл вздрогнул от удовольствия при этой мысли и снова с нежной тоской уставился на Катинку.
