– Ч-что? – переспросил Марк.
Человек остановился.
– Сам сделал! – на этот раз голос был женским.
– Книгу! – голос старика.
– Сделал! – снова детский.
– Могу тебе главу посвятить! – снова женский.
Марк выронил пособие из рук, попятился. Человек снял цилиндр, сделал неловкий поклон, выпрямился. Голова усеяна маленькими глазками. Голубые, карие, желтые, красные, белые и черные. Глаза вращались беспрестанно, таращились, щурились.
– Марк, – послышался голос Саши со стороны холла, – слушай…
Человек резко повернулся к выходу из читального зала.
– Нет, нет! – истошно заорал Марк. – Уходи! Уходи немедленно!
– Что? Почему? Нечестно тебя бросать наедине с зеркалом, – в голосе Саши слышалась улыбка.
Человек с глазами кинулся к холлу, но Марк закричал:
– Тронешь хоть пальцем – я найду твое зеркало и следующим в книге станешь ты сам!
Ответом Марку послужил смех, сотканный из тысяч голосов. И Марк понял почему зеркало называется Наблюдателем. Марк видел, как Саша появляется за стеклянными дверьми.
– Я нашел его, – Саша выставил вперед руку с зеркалом. – Оно висело у гардероба. А это кто?
Друг увидел человека в пальто и побелел.
– Глазки необычные, – прогудел человек густым басом, отогнул ворот пальто. – Хочу себе такие, еще больше всего смогу увидеть!
Огромная пасть с частоколом острых зубов.
Марк не мог пошевелиться.
Если Птицелов и Костолом уже находились внутри зеркал, то как туда отправить Наблюдателя?
Палец заныл сильнее, чем раньше.
Словно начинал нарывать.
– Осколочник! – прошепелявил Наблюдатель голосом старухи, шумно втянул воздух через дыры на том месте, где мог бы быть нос. – Осколочник! Кого ты ищешь?
Марк переводил взгляд с Наблюдателя на Сашу и обратно.
– Не твое дело! – выпалил Марк. – Полезай обратно в зеркало!
Наблюдатель захлопал глазами.
– Сгинешь, сгинешь! – гаркнул Наблюдатель, однако не торопился нападать.
Невольно вспомнился Пересмешник.
Зеркало в руках Саши задребезжало и, спустя секунду, Наблюдатель испарился. Саша моментально обмотал зеркало шарфом, спрятал за пазуху.
– Что это было? – пробормотал друг, оглядываясь по сторонам. – Почему он тебя Осколочником назвал?
– Понятия не имею, – покачал головой Марк, спрятав руки в карманы, испугавшись, что Саша вдруг почувствует боль в пальце.
Они вернулись к машине, уложили зеркало на заднее сиденье.
– Пригодилась бы сейчас та книга, да? – спросил Саша, поворачивая ключ зажигания.
Марк промычал в ответ что-то нечленораздельное, пристегнулся, откинулся на спинку кресла.
Книжку отчима, о сердцах в зеркалах, Марк долго не вытаскивал из рюкзака, собранного на море. Собственно, и сам рюкзак не разбирался. Помимо гибели Дашки, на Марка с мамой свалилась пропажа отчима. Просто как сквозь землю провалился. Плюс гибель сестры была крайне необычной. Так выражались сотрудники следственных органов, которые первое время в квартире просто поселились.
Мама очень сильно переживала, начала много курить, хотя бросила сразу после университета. Она могла подолгу не принимать душ, частенько даже не умывалась. Волосы на голове превратились в сплошной непрочесываемый колтун, и мама усугубляла ситуацию: она постоянно его еще больше запутывала пальцами.
Однажды утром Марк проснулся, встал, пошел на кухню, готовить завтрак и увидел на кухне маму. Она кардинально отличалась от женщины, которую Марк накануне уложил спать. Мамины глаза блестели. Перед ней на столе лежали сигареты, зажигалка, пепельница, та книжка и машинка для стрижки волос.
