– Правда?.. – сжеманничала она.
– На все сто двадцать восемь процентов! – Алик поднялся с постели, облачаясь в трико.
– А куда подевалась наша Нино? – обеспокоилась вдруг Костромская.
Однако подружка оказалась легка на помине, в тот же миг объявляясь в комнате. Она предстала расчесанной и одетой, но Наташка заметила ее припухшие и чуток покрасневшие глаза.
– Нинка! Закуску начинай варганить, у Алика выпить есть! – почти заорала она. – Я пока полетела мыться! – словно ужаленная, Костромская выпрыгнула из-под одеяла, выпрямляясь на тахте во весь рост, зачем-то на ней подпрыгнула и, скаканув на пол, скрылась за дверью.
– Ты не обижайся, Нинок, я ведь не виноват… Физиология тонкая штука! – веско изрек Яшин собственный постулат. – Сейчас мы выпьем, и жизнь станет прекрасна! – с этими словами он открыл холодильник и вытащил из него две запотевшие бутылки абрикосового ликера, целый батон вареной колбасы и три плавленых сырка. – Вот все богатство! – сообщил он и, положив его на стол, с силой ткнул пальцем в один из сырков: – В застойные времена я даже за углом такой пакостью не закусывал!
Нинка, пока еще молча, протянула руку и принялась внимательно разглядывать бутылочную этикетку.
– У нас в училище один пацан собирает такие наклейки, – проговорила она и поставила емкость на стол. Потом взяла колбасу и принялась сдирать с нее прозрачную обертку. – Хлеб, ножик давай! – настраиваясь на деловой лад приказала она.
– Нож перед твоими глазами лежит, а хлебушка нет! Я холостяк… мне простительно, – с этими словами он стал беззаботно возиться с кассетным магнитофоном.
– Ликер пьешь, а хлеба нет – удивительно! – Нинка недоверчиво мотнула головой.
– А ликер, между прочим, хлебом не закусывают! – поучительно отозвался хозяин. – Со мной повелась, так пора бы и к культурной жизни привыкать…
– Ой, ты меня застрелил! – расхохоталась Иванова. – Дяденька-интеллигент…
В комнату быстро вошла Наташка, разлохмаченная, с влажными волосами, но в руках она держала две тарелки и вилку.
– Хватит этого, – пояснила она. – Не в пансионе благородных девиц собрались! – она скользнула взглядом по Нинкиному лицу, потом внимательно посмотрела на Яшина. – Правильно я прихватила тарелки, потому что знала, что вы без меня и бутылку-то не сможете открыть!
Иванова молча взяла нож и принялась кромсать колбасу. Наташка поспешила откупоривать бутылку.
– Натуральный кайф! – авторитетно заверила она и лишь после того ткнулась носом в раскрытое горлышко, а через секунду заорала: – Нинка, ты что одурела! Куда ты столько колбасы наворотила?!
– Заткнись! – огрызнулась она. – Я жрать хочу!
– Пусть кромсает! Что тебе жалко моей колбасы? – криво ухмыляясь заступилась за Нинку Яшин, конечно же вкладывая в свои слова двойной смысл.
– Да-а я что? Пусть режет! Я так просто сказала… – и наконец улавливая полный смысл им сказанных слов, прыснула в ладонь.
– Поехали… Время идет! – хозяин первым опрокинул в себя стакан киселевидной жидкости.
Девчонки тут же последовали его примеру, а потом дружно накинулись на колбасу, используя к ней в качестве хлеба плавленые сырки.
– Алик, а ты выдержанный мужик! Не полез с расспросами, откуда мы притопали да почему! – с набитым ртом похвалила его Наташка.
– А зачем это делать?! – назидательно отозвался Яшин, хотя в душе он остался доволен ее словами. – Сама расскажешь, по ком сердце болит…
– По тебе оно болит, по кому же еще! Мы ведь с Нинкой только около часу ночи из ментовки вырвались и сразу к тебе. Неувязка у меня получилась… – призналась наконец тонконогая.
