– Притопали-то во сколько?
– Точняком в четыре часа. Я еще на часы посмотрел. Вот новые себе в Преображенке купил, – Лученок вытянул руку, показывая Яснову, какие часы он купил в Преображенке.
– Это хорошо, что часы купил… – в раздумье согласился подполковник. – А когда вы через двор проходили, посторонние там не отирались?
– Во дворе никого не было, разве что в самой конторе… Замок открытым висел – но это, вероятно, тетя Шура там убиралась.
– А соседи твои за стеной – что за люди, ты их хорошо знаешь?
– Генка Сергеев у нас и шоферил, и слесарил, а Валька, жена его, медсестрой в больнице работает.
– Про дверь на первом этаже, которая ведет в кладовую, ты знаешь?
– Да так-то про нее все знают, только ей не пользовались – она сто лет назад наглухо заколочена.
– Значит при тебе ее не заколачивали?
– Да-ну, откуда, товарищ подполковник! Здание-то с екатерининских времен…
– Понятно, Николай, понятно… Видать, дверь эту еще сам Меньшиков посадил на гвозди, – он невесело усмехнулся собственной шутке и, тяжело вздохнув, достал сигарету. – А девочки эти к тебе частенько захаживали? – Яснов черкнул зажигалкой.
– Да-ну, где частенько? Может, от силы три раза будет.
– А где и как познакомились, в том числе и с Нестеровым? Давай, рассказывай, Николай! Мне уже показалось, что мы начинаем находить общий язык.
– Ваньку Нестерова я еще до того знал, как он срок хапанул, – Лученок порылся в карманах, отыскивая курево, и наконец, затянувшись дымом, продолжил: – Он тут недалеко от рынка работает, в художке, а жили они вдвоем с папашей. Батя у него деловым мужиком слыл, и классный телемастер считался. Пока Ванька сидел, отец умер, а в квартиру других людей вселили. Куда мужику оставалось податься? Теперь временно у меня. А девки те на квартире у тети Тоси живут, сразу за рынком. Они в СГПТУ учатся: то ли на швей-мотористок, то ли на кондитеров.
«Совсем смежные профессии, – Виктор Павлович улыбнулся последней фразе Лученка. – А впрочем, почему бы не смежные: сделал стежок – трюфелинку в рот, сделал второй – запихивай целиком «Сникерс»… Собственно, запихивать там нечего, глотай зараз, да и все! Постигай азы кондитерского искусства!..»
– А кто еще из ребят знает этих девочек, а Николай?
– Да их, по правде сказать, весь околоток знает! – Лученок состроил пошлую мину. – Так-то они не местные, а из какой-то деревни. Но здесь в городе их первыми «распечатывали» Гришка Родькин и Алик.
– Эти Гриша и Алик с тобой работают?
– Вы что, собираетесь и их вызывать? – мгновенно струсил Лученок, судя по его враз осевшему голосу.
– Если ты, Николай, будешь со мной откровенным, то твоя фамилия не будет отражена ни в одном протоколе. Это в моих силах.
Лученок вроде приободрился, хотя голос его зазвучал достаточно кисло:
– Родькин сейчас в командировке, но в каком районе – наверняка знают лишь Герасимыч и Лидка. А Яшин у нас давно не работает, его, как шеф вытурил, так я с тех пор и не видел.
Яснов раскурил погаснувшую сигарету и доверительным тоном спросил:
– Как ты думаешь, Николай, кого из ваших могли заинтересовать бумаги, которые хранились в бухгалтерии? Дело в том, что помимо кражи денег поразбросали наряды, инструкции, бланки, – объяснил ему подполковник.
– Кроме Лидки, Герасимыча и бухгалтерши бумаги никому не нужны! – уверенно заявил Лученок и добавил, – Это они там свое крутят…
– А что они могут крутить? – попробовал ухватиться Яснов за его слова. – Тебя обманывали в зарплате, что-то неправильно начисляли?
