– Пойдём… Только вот… как много неожиданного тянет за собой наша решимость… Легко вычёркивать имена, написанные грамматическими буквами, из списка живых… А за этими буквами…
– А туда не надо заглядывать, – весело сказал Камилл. – Там ничего интересного. Как в мужском туалете – в смысле неприличности туда заглядывать.
«Время раковины» – так во дворце Константина неформально назывался период, когда император заканчивал работу на сегодня. Это долгожданный момент отмечался белым флагом с изображением закрытой раковины, вывешенным из окна канцелярии и означавшим, что сегодня с тобой никаких служебных неприятностей уже не случится. Во время раковины наступало массовое расслабление.
Но не для Авилия Скульптора. Он шёл по атриуму с озабоченным видом, и стража расступалась перед ним. И вот он уже открывает резную дубовую дверь, украшенную золотым вензелем «CR».
– Скульптор пришёл! – обрадовался Константин. – Пить будешь? Ты, вообще, когда-нибудь пьёшь? А я вот пью. Иногда. И вот сейчас как раз это самое иногда.
Император выпил, и подошёл к Скульптору.
– Ты мой самый доверчивый друг. Нет, доверяемый, это я доверчивый… Или наоборот… Этот старый козёл Фалерей только деньги грёб, а ничему не научил! А чего ты, собственно, припёрся, когда я отдыхаю?!
– Государь, я хотел уточнить вопрос о медике Клеонуре. Аугуста им изрядно дорожит. Может, пусть живёт уже?
– Клеонур… Кто такой Клеонур? Ах, Клеонур! Ну, так бы и сказал: Клеонур! А то всё, Клеонур, Клеонур… Нет, друг Скульптор! Как тебе объяснить… Ты у нас на самой щепетильной должности, и должен вникать в суть вещей, поэтому, слушай. Тут дело не в плохости человека, дело в складе его мировоззрения. Клеонур – он самый опасный источник переворота и революции! Понимаешь, сам он, наверняка, замечательный парень, но он – рассадник и питательная среда для презрения к власти. Вот что главное – для него нет никаких авторитетов! Ни императоров, ни полководцев! Он даже Галерия может на марафонскую дистанцию послать кубарем катиться до самого финиша! Нет, Галерия уже не может… а меня может!.. Представляешь, мою мать называли грязной шлюхой, а я стоял и улыбался!.. Или сидел и улыбался?.. Да какая разница – мою мать называли потаскухой, а я улыбался!…
– Кто называл, Клеонур? – удивился Скульптор.
– Ну, ты ляпнешь тоже! – раздражённо сказал император. – Он не называл, там было кому называть и без него.
– Тогда в чём его вина? – с недоумением спросил Скульптор.
– Да кто ты такой?! – внезапно вызверился Константин. – Ты судьёй себя возомнил?! Я тебе доводы и аргументы должен приводить?! А ты будешь оценивать их убедительность?! Ты шавка, тебе сказали – ты и выполняй! Пошёл отсюда!
Однако, через пару секунд самодержец снова остыл.
– Скульптор, стой! Прости, друг, занесло меня… Ты, конечно, должен быть в курсе, ты ведь главное действующее лицо. На щекотливой должности. А действовать надо всегда осознанно. Понимаешь, его вина в том, что он оказался на высоте. А на высоте должен быть я! Давай оформим это так: попытка узурпации трона. Я же тогда не знал, что императором стану, а то бы я… А что бы я?! А ничего – так бы стоял, и так бы улыбался… Губке никогда не стать кораллом… Видишь, как я делаю тебе работу… Прямо на глазах у Клеонура. Ты понимаешь, о чём я? Тихо, ласково, естественно, а потом аугусте искренние соболезнования… Ну, что я тебя учу, в самом деле!.. И поторопись! Нам ещё везёт, что аугуста его на рынки и агоры не отпускает. Пока не отпускает…
