– Воля народная покорится милости Божией, и Он Сам подтвердит свое призвание: Имя Его трикратно суждено Истории Российской.
– Два Тезоименитых уже были на Престоле, но не Царском.
– Он же возсядет на Царский трон, как Третий.
– В нем спасение и Счастье Державы Российской. Свершатся надежды русские.
– На Софии, в Царьграде, воссияет Крест Православный, дымом фимиама и молитв наполнится Святая Русь и процветет, аки крин небесный…» – в глазах Авеля Вещего горел пророческий огонь нездешней силы.
В огромном солнечном закатном диске его пророчество сияло в безусловной истине.
Неподвижно стоял Авель.
Между монархом и монахом протянулись молчаливые незримые нити.
Император Павел Петрович поднял голову, и в глазах его, устремленных вдаль, как бы через завесу грядущего, отразились глубокие царские переживания.
– Ты говоришь, что иго жидовское нависнет над моей Россией лет через сто? – повторил вопрос Павел.
– Прадед мой, Петр Великий, о судьбе моей рек то же, что и ты.
– Почитаю и я за благо со всем, что ныне прорек ты мне о потомке моем Николае Втором предварить его, дабы пред ним открылась картина судеб.
– Да ведает праправнук свой крестный путь, славу страстей и долготерпения своего…
– Запечатлей же, преподобный отец, реченное тобою, изложи все письменно, я же вложу предсказание твое в нарочитый ларец, положу мою печать, и до праправнука моего, писание твое будет нерушимо храниться здесь, в кабинете Гатчинского дворца моего.
– Иди, Авель, и молись неустанно в келии своей о мне, Роде моем и счастье нашей Державы.
И, вложив представленное писание Авелево в конверт, на оном собственноручно начертать соизволил: «Вскрыть Потомку Нашему в столетний день Моей кончины.»
– Вот такие, дела, други моя!
– До сегодняшнего дня все исполнилось в точности, как и предсказал монах.
– Царь наш отрекся от престола, и не дай, Господь, что это станет закатом правления Романовых и концом монархии – с горестью закончил свой рассказ батюшка.
– Вот и ты, Андрей, говоришь, что пришли к власти враги Церкви, а, значит, началось это самое бесовское правление.
– Год 1918 уже на пороге!
– Да, батюшка, Вы правы, – вступил в разговор Андрей, до этого не произнесший, как и все остальные, ни слова. Понятно теперь, что эти предсказания, несомненно, объясняют поведение Николая II.
– Мне рассказывал Юденич, что в 1909-м году Столыпин предлагал Государю важную меру внутренней политики, на что получил ответ: «Мне, Петр Аркадьевич, не удается ничего из того, что я предпринимаю».
– Столыпин протестует, а Царь у него спрашивает: «Знаете ли вы, когда день моего рождения?»
– Разве я мог бы его не знать? – 6-го мая – отвечает Столыпин.
– А какого Святого праздник в этот день?
– Простите, Государь, не помню!
– Иова Многострадального.
– Слава Богу! Царствование Вашего Величества завершается со славой, так как Иов, смиренно претерпев самые ужасные испытания, был вознагражден благословением Божиим и благополучием – обрадовался было Столыпин.
– Нет, поверьте мне, Петр Аркадьевич, – продолжил Государь – у меня более, чем предчувствие, у меня в этом глубокая уверенность – я обречен на страшные испытания, но я не получу моей награды здесь, на земле.
– Сколько раз применял я к себе слова Иова: «Ибо ужасное, чего я ужасался, то и постигло меня, и чего я боялся, то и пришло ко мне».12
– Все свершилось, как и предсказывал монах, – с горестью повторно произнес батюшка – и царь отрекся, и о судьбе царской семьи ничего не слышно, и бунт страшный грядет.
