— попала под заруливающую на стоянку машину — есть!
Позор, ушибленное бедро и заикание идёт в комплекте!
К — комбо!
Где забрать бонусные очки за эффектное прохождение этого уровня?
— Неадекватная! — раздается громоподобное над головой.
Я задираю голову вверх и позорно щурюсь от летящего в глаза снега. Вообще-то мне даже взгляд поднимать было не обязательно, чтобы понять, кому под колеса я сиганула. Да и как иначе, судьба последнее время меня не щадит и подсовывает Дьяволу то тут, то там.
Слезы наворачиваются на глаза от злости на себя, него, вселенную и Кристину, которую мой травмированный мозг назначил главной по этому апокалипсису. Это она во всем виновата! Даже в том, что я, дура нерасторопная, оказалась сидящей на земле у капота черного Мерседеса.
— Даже пятилетний ребенок знает, что, переходя дорогу, нужно смотреть по сторонам! — продолжает распекать меня начальник, помогая подняться.
Берет за руки в варежках и тянет вверх, пока я отчаянно сдерживаю болезненные стенания. Ставит на ноги и начинает отряхивать снег с моего пальто, не затыкаясь:
— Остановилась, головой покрутила, пошла. Зима, гололед, снегопад, — сбивает ладонью снег с ног и спины. — Тормозной путь увеличен, видимость плохая. А если бы не успел затормозить?
— Не успел, — выдыхаю я и чувствую, как две горячие дорожки катятся по щекам.
А чего он меня как ребенка, а? И так больно, а теперь ещё и обидно.
— Что? — застывает, выпрямляется и заглядывает мне в лицо. — Черт, — приглушенно шипит. — Пошли! — хватает под локоть.
— Куда?
— В машину! Повезу тебя, нечистая сила, в больницу.
— Нет, в больницу не надо, — упираюсь каблуками в рыхлый снежок и отчаянно мотаю головой. — Ничего страшного, просто ушиб! Честно. Я поскользнулась от испуга и… машина меня не задела. Почти.
Дьявол снова переводит взгляд на мое заплаканное лицо и хмурится, становясь, как никогда, схожим со злом во плоти.
— Тогда что за водопад? — тихо, почти по-доброму, спрашивает он.
Почти. Потому что я помню, какие черти пляшут на дне этих черных глаз. С вилами и спичками, готовые в любой момент запихнуть меня в котелок.
— Просто расстроилась.
Рука на моем локте чуть заметно сжимается, а затем ослабляет захват и покидает место, оставляя горячий след даже сквозь толщу пальто и свитера. Чертовский на секунду прикрывает глаза, набирая воздух в лёгкие. Я залипаю на его черных-черных ресницах с растаявшими снежинками, но быстро одергиваю себя. Подумаешь, красивый! Зато… зато… злой! И грубый. И совершенно невыносимый! Фу, Яна, кака, не смотри!
Но когда Дьявол поднимает веки, наши взгляды все равно встречаются. И снова происходит этот странный ритуал, где мы просто бесконечно всматриваемся в зрачки друг друга. Секунды тикают так медленно, словно стрелки часов склеены липким вареньем. Даже снег вокруг начинает падать не наотмашь, как минутой назад, а медленно кружась, словно в танце приземляясь на наши лица.
Глубоко внутри копошится какая-то безумная белка, крутит колесо и наматывает на него мое солнечное сплетение. А шкодливый щенок резвится с моим сердцем, словно это резиновый мячик — ту-дум, ту-дум, ту-дум.
Это самая черная магия из тех, что я знаю.
— Сама идти сможешь? — отмирает Чертовский, говорит хрипло, словно простуженно.
Я только киваю в ответ. Кажется, меня одолела та же болезнь — напрочь отмороженные связки. Артур Дмитриевич разворачивается и, кидая на меня хмурый взгляд, делает шаг в направлении здания бизнес-центра.
