— Нам просто не до сна! — пропускаю мимо ушей это его "тыканье" и неучтивое "задушил". Почему-то дергать Дьявола за ро́жки кажется сейчас очень привлекательным, жизненно необходимым, как воздух! А то, что для красного словца вру, так, а кто поступил бы иначе?
— Свалилась на мою голову! С блинами своими, дубами, трусами! — нервно рявкает начальник, словно сам себе под нос.
Впечатлился всё-таки ромашками на заднице…
— Жил, работал спокойно. Что за испытание на мою нервную систему? — Артур Дмитриевич останавливается и поднимает на меня два тлеющих уголька в черной бездне. — Если бы не брат…
— Да-да, придушили, я поняла.
— Уволил прямо сегодня! Сейчас же!
— Ага, а кто вам разгребать вашу свалку из документов будет? — впиваю руки в бока и делаю шаг к темному рыцарю. — Я, может, и сама не хочу у вас работать! Просто не привыкла бросать дела на полпути. Одолжение вам делаю!
— Я освобождаю Вас от обязанностей, — плюется ядом Вельзевул. — Скатертью дорога! — шаг навстречу, размахивание рукой.
— Какой же Вы невыносимый… несносный… невозможный… — на языке вертится одно словечко, но произнести его не решаюсь, слишком мало свидетелей, слишком мало путей к отступлению. Просто делаю шаг вперёд и тычу пальцем в стальную грудь человека-летучая-мышь. Дышу в такт расшалившемуся сердечку, поджимаю пальцы на ногах от напряжения.
Руку простреливает электричеством, змейка разряда пробивает от кончиков пальцев до самых лопаток. Я ошарашено моргаю и прижимаю покалывающую ладонь к груди.
— Вам нужен антистатик, — испуганно шепчу я, разом теряя весь запал.
Творится какая-то чертовщина. Мракобесие!
— Мне нужна инквизиция, — темная глыба нервов делает шаг ко мне, мысы нашей обуви сталкиваются, пространство сжимается, воздух искрит. — Ведьма! — выдыхает Дьявол мне в лицо.
Горячо и гневно. Его крупная ладонь с растопыренными пальцами поднимается вверх и приближается.
Все, мне каюк. Вот сейчас он сомкнет ее на моей шее, перекроет кислород и аля-улю, асталависта, бэби. Надо бежать, пнуть его, оттолкнуть, спасаться, ещё не поздно. Но сигналы мозга почему-то до тела не доходят. Руки трясутся, ноги слабеют, пульс выжимает угол в триста шестьдесят на спидометре аритмии, а потом замирает.
Потому что рука скользит мне на затылок.
Потому что губы приклеиваются к губам.
Какой-то булыжник ухает вниз, давит неугомонную белку, разбивает в щепки ее колесо, закручивает каждый нерв, тянется расплавленной лавой вниз живота. Это длится секунду: бесконечную, болезненно-мучительную, сжигающую дотла. Эта секунда кружит комнату, взрывает фейерверки перед глазами, вырывает сердце и вставляет его обратно задом наперед, чтоб стучало мне в спину.
Я теряюсь в пространстве, лишаюсь любой мысли, каждая клетка тела вопит на древнем, как мир, языке. Четко знаю только одно — губы шевелятся. Его, мои. Я приоткрываю рот, чтобы пустить больше огня в свое тлеющее тело, поднимаю руки, чтобы захватить себе больше проснувшегося вулкана, но громкий стук в дверь заставляет очнуться.
Вмиг становится холодно, пусто, непонятно. Я открываю глаза, а Дьявол, способный испепелить одним лишь касанием, уже на другом конце кабинета. Запускает пальцы в черные волосы, суетливо оглядывается. Дверь позади меня открывается, доносится чей-то голос, перед лицом появляется красно-белая коробочка. По инерции беру ее в руки, совершенно не сознавая, что это, для чего, от кого.
