Если повезет…
Где-то глубоко внутри зашевелилась тень. Она поселилась там после гибели его мамы, когда Винсент был совсем маленький. За столько лет он научился держать тень под контролем – например, при помощи счета или отмечая закономерности, «шаблоны», в происходящем вокруг. Конечно, порой трудно отделить воображаемые закономерности от реальных, но это не всегда важно. Как, например, сейчас, когда Винсент заметил, что жена сделала ловушку для ос из бутылки на подоконнике, пока он дожидался начала пресс-конференции. А «пчела в маринаде» – анаграмма ее имени [5]. Самое главное – сохранять способность к аналитическому мышлению. Тогда для мрачных мыслей просто не останется места.
В конце концов Винсент научился ее игнорировать, тень. Забывать, что она здесь. Семейные хлопоты хорошо помогали. Когда нужно было собрать пакет с едой для Астона или вдруг начинали беспокоить друзья Ребекки – настоящие они или так, – темнота внутри словно рассасывалась. А я появлением в его жизни Мины исчезла совсем. С ней Винсент чувствовал себя почти психически здоровым человеком.
Но потом все закончилось.
Они с Миной перестали видеться.
И тень снова заявила о себе, еще громче, чем раньше. То, что сделала Яне, вдохнуло жизнь в призраки прошлого. Теперь семьи было недостаточно, чтобы загнать тень в угол. Но Винсент не боялся, что тьма овладеет им полностью, – для этого она слишком долго была его частью. Теперь тень больше походила на безбилетного пассажира в поезде. Или навязчивого знакомого, ставшего с некоторых пор совершенно невыносимым.
И вот теперь мысль о том, что Мина может появиться на пресс-конференции, на некоторое время отогнала тень. Часы на мониторе исчезли, появился зал с кафедрой, за которой никого не было. Винсент слышал голоса, шарканье стульев. Пять микрофонов тянули шеи в ожидании выступающего. Винсент вздохнул. Порядка нет даже в полиции. Он взял ручку и приставил ее к монитору, изобразив тем самым шестой микрофон. Сразу полегчало.
Еще через минуту Юлия вошла в кадр и встала за кафедру. Защелкали камеры, а потом все стихло.
– Спасибо, что откликнулись на наше приглашение, – начала Юлия. – Сразу перехожу к делу. Вчера, где-то между половиной четвертого и четырьмя дня, пятилетний Оссиан Вальтерссон исчез из детского сада в Бакене. Это Цинкенсдамм, Сёдермальм, Стокгольм.
Никого из полицейских больше не было видно. Надежда Винсента стремительно таяла, так что заболело в груди. Это не дело, нужно успокоиться. В конце концов, все только началось. Она еще может появиться.
Оссиан.
«О» – то же, что «омега» в греческом алфавите. Последняя из двадцати четырех греческих букв. В раннем христианстве «омега» – конец всего. Судный день. А что может лучше свидетельствовать о начале конца, как не похищение детей? Еще одна закономерность, повторяющийся узор действительности. Но легче Винсенту не стало.
– Есть информация, указывающая на похищение, – продолжала Юлия. – Поэтому, помимо Оссиана, мы ищем женщину средних лет, которая должна была находиться на месте происшествия, по всей видимости, с машиной. К сожалению, о ней ничего неизвестно, кроме того, что она якобы уехала на спортивной машине. Возможно, с ней были щенки. Информации о породе нет.
Юлия остановилась и достала фотографию Оссиана, выглядевшую так, будто она была сделана в парке Грёна-Лунд. У Оссиана были светлые кудри средней длины. Он улыбался в камеру наполовину скрытым за сладкой ватой лицом.
