Я надеялся, что постепенно она привыкнет, поймёт, что я не опасней иных её знакомых и что мне от неё ничего не нужно. Почти ничего, только чтобы она не боялась меня и чтобы иногда говорила мне пару слов. Не знаю, каких именно, может, «привет» или «спокойной ночи»? И чтобы не уезжала.
Она стала такой тихой – на подоконнике сидела молча, ничего не бормотала про себя, не записывала и не пела больше. А по телефону говорила так сдержанно, будто я смотрел на неё в упор. Вообще-то я именно так и смотрел, но она же не видела! Ничего, думал я, привыкнет. Привыкла же к тому, что по утрам я включаю чайник, пока она умывается. И к тому, что её вещи всегда аккуратно сложены, что утром на подушке лежит сухой белый цветок. Правда, мне показалось, что Саша перестала завтракать дома. Во всяком случае, я больше не чувствовал по утрам запаха растворимого кофе. И ещё – она теперь спала при свете ночника, просыпалась после первого же звонка и сразу включала телевизор на кухне.
Между прочим, звонила Хозяйка и с интонацией бодрой стервы интересовалась, всё ли в порядке. Я насторожился, но Сашенька, замешкавшись на секунду, ответила: «Да, всё нормально, спасибо». «Неужели и впрямь она ко мне привыкает? – думал я. – Ах, как это было бы хорошо…»
В последнее время она приходила поздно, а дома чуть ли не до утра сидела за расшифровками и правками. Я уж было подумал, что она хочет заработать денег и поехать с подругой отдыхать. Но подруга уехала с женихом, я их видел на фото – стоят, обнявшись, по колено в прибое. Мокрая одежда, тихие волны, розовый закат… Прекрасно! Саша, посмотрев фотографию в почте, так и написала в ответ – «прекрасно!» – будто поймала мою мысль. А я сидел у неё за спиной и улыбался – бедная моя, тихая, усталая Сашенька!
В выходной позвонил её приятель Дима. Тот самый, что подарил ей браслет.
А как хорошо начинался день – белый свет из окна, тишина… Саша сидела на диване, сложив ноги по-турецки, просматривала сделанную накануне работу. В очках, тёплом свитере и серых шерстяных носках она походила на умного пушистого птенца. А потом – звонок, короткий разговор… Я не слышал ни слова – меня будто накрыло волной, оглушило, я вспомнил, как это – когда внутри всё немеет и в груди такая тяжесть, что не вдохнуть.
Отложив телефон, Саша швырнула в потолок всю стопку листов. Всё зашуршало, листы опали на диван и ковёр, накрыли собой шлёпанцы, а Саша сидела, зажмурившись, и улыбалась.
Конец ознакомительного фрагмента.
Если вам понравилась книга, поддержите автора, купив полную версию по ссылке ниже.
Продолжить чтение
