– Но вы-то тогда почему боитесь? – возразил Иван, слегка ошеломлённый длинным монологом Симона и последним утверждением.
– Конечно, боимся. Но лишь тех, кого не знаем, откуда они и как оказались здесь. Вот почему, когда ты впервые объявился в поле ходьбы, тебя даже аппаратчики встретили настороженно.
– Вы хотите сказать… есть, значит такие, кого вы не знаете?
– К сожалению, есть. Не в том беда. Есть те, кого ожидает скорое исчезновение. Такие ходоки и временницы опасны.
– И что? Они знают о своей участи?
– Да, Ваня.
– Страшновато.
Симон вздохнул.
– Наверное. Не в том беда. Большинство из них понимает своё положение. Они стараются не навредить окружающим. Но, правда и в том, что некоторые ожесточаются перед угрозой быть вычеркнутым не только из списков живых, но и вообще из истории со своим миром. Они предпочитают уходить не одному, а в компании не подозревающих о том находящихся в соприкосновении с ними людей… Все они, Ваня, и хорошие, и плохие, просто вычёркиваются из жизни без следа. Их нет смысла искать нигде, даже на небесах. Их нет, и – всё!
Симон сказал и поскучнел.
– Теперь я понимаю, почему это Пекта назвал своё детище Поясом Закрытых Веков. Ему удалось отгородиться от мира, которого уже нет или не будет.
– Не думаю, – сказал Симон. – Он просто остановил время.
– Вы говорите, как в”ыг. Он тоже твердил мне об остановке времени.
– Я думаю, здесь разные понятия феноменов времени. В”ыг говорил о философском понимании остановки времени, а твой Пекта…
– Почему это – мой?
Симон отмахнулся и продолжил:
– Он нашёл способ закрыться от своего мира на практике.
– А почему нельзя точно также закрыться перлям-современникам?
– Ну-у, Ваня. Возможность ходьбы во времени – это же врождённая способность. А Пекта создаёт и создаст Творящего Время. На каждого ходока по такому Творящему, так что ли? Но это уже будет не ходок, а аппаратчик. Только, к сожалению, тайменд аппаратчиков – не защита.
– Но если смогли изобрести тайменд, – сказал Иван, – так почему бы ни придумать прибор или устройство, которые могли бы отгородить ходока или аппаратчика от влияния перливого мира?
Симон развёл руками.
– Пытались, Ваня, но… – он дёрнул подбородком вверх, – пока что такой защиты нет и неизвестно, создадут ли. А потом, надо ли?
– Не знаю, – честно признался Толкачёв. – И всё-таки…
– Тебя, Ваня, всегда заносит с какими-то идеями, а реальность намного хуже, – проскрипел Сарый. – О перлях ты от нас услышал всё. Или почти всё. Но мы совсем недавно узнали, что появилась целая группа, прорвавшаяся к нам сюда, настроенная на одно – как можно больше здесь навредить.
– Целая группа? Но, Учители! Такого не бывает. Один смертник – ясно. Но сразу группа. Тогда у этих перлей что, тоже секта? Камикадзе?
– Возможно, и секта. Но мы думаем, они не совсем перли.
– Наши? Новый Радич?
– Наши, они и есть наши, – ответил Симон. – Молодые люди решили покуражиться. А те, о ком упомянул Камен, – чужие. Дважды чужие. Мы считаем, что они из иного, неизвестного и недоступного нам потока времени.
– Вот это да-а! – только и мог выдавить из себя Иван, после заявления Симона, сразу забывая только что волновавшие его вопросы. – Но если это так… Таких потоков, как и перливых миров и струн, может быть несколько?
– Кто знает, – вздохнул Симон.
– Они чем-нибудь отличаются от нас? Вы их видели?
– Видели, конечно, – пробурчал Сарый, будто ученик затронул какую-то запретную тему. – Те же люди, те же манеры…
