Каждому становилось понятным, что сегодня этот увалень с полусонной физиономией в первую очередь обратит на себя внимание и получит работу, а тем, кого отберут дополнительно к нему, а он заменит троих, придётся с ним общаться. Оттого хотелось бы оказаться к нему поближе и тоже попасть в поле зрения работодателей, но лучше бы сделать так, чтобы он пошёл отсюда куда подальше и поискал бы работу там, а не здесь.
Ивану большого труда стоило изображать спокойствие и равнодушие, когда на тебя посматривают подозрительно и с нескрываемой неприязнью. Он понимал этих жалких оборванцев, живущих одним днём. Испитые лица, рваньё, не знавшее стирки, хриплые голоса – всё это так не походило на прекрасные фильмы о трёх мушкетёрах, которые жили как раз в этом настоящем времени, если, конечно, верить Дюма.
Щенек, ничем не примечательный ходок, на вид лет пятидесяти, вчера поздно вечером показал Ивану тарсенов. Три хилых мужичка, схожие между собой восточными халатами, кинжалами в ножнах за цветными поясами, осторожно перешагивая кучи грязи и лужи от выплеснутых на улицу помоев и воды, проследовали к двери, у которой сегодня с раннего утра собрались желающие получить от них работу.
Купцы с Востока в Париже хотя и не редкость, но эти трое, по словам Щенека, привлекли к себе внимание тем, что не торговали, а покупали, или точнее сказать, скупали. И не только то, что производилось в самой Франции и привозилось из Нового Света, но и восточные товары, особенно шёлк. Почему они решили делать покупки здесь, в столичном городе, славящемся дороговизной жизни, а не где-нибудь в портовом городе, где и товаров больше, и цены значительно ниже, оставалось загадкой.
Единственное, что смогли предположить ходоки, – это то, что у них где-то рядом была сквозная своеобразная точка зоха для проникновения из своего мира напрямую в наш.
Иван в принципе согласился с такой точкой зрения, но и ощущал всю зыбкость подобного объяснения, поскольку он уже походил в поле ходьбы рядом с этой дверью.
Второй загадкой оставалось вообще бессмысленная, как будто, скупка вещей. Зачем и в таком количестве?
Здесь тоже можно было думать всё, что заблагорассудится. Например, что они настоящие купцы, нашедшие способ получать экзотические для их мира товары там, куда другим торговцам, кроме них, путь заказан. Если это так, то пусть себе занимаются этим бизнесом. Зачем им мешать?
Однако пятеро ходоков во главе с Симоном и тарсены встретились и самым безобразным образом подрались. Ивану хотелось выяснить и понять, почему?
Щенек долго не отвечал по существу вопросов, задаваемых Иваном. Потом, когда увиливать уже не было никакой возможности, он оглянулся, словно кто-то за ним подглядывал, и негромко сказал:
– Мы ведь тоже ищем вход в их мир. Наверное, подошли слишком близко к нему, и встретились почти носами. В поле ходьбы. Вот и…
Иван даже присвистнул от неожиданного признания.
– И давно ищите?
– Давно-о… Но-о – Щенек затягивал гласные в конце слов, отчего выговаривал на одной ноте. – Я недавно-о у Симона-а, но-о он говорил, что-о давно-о.
– Тихушники несчастные, – пробормотал себе под нос Иван. – Ладно. Попробую походить за ними, последить.
– Походи, Ваня. Может быть, узнаешь, где они проходят к нам.
– Нам-то это зачем? Проходят и проходят. Ну и пусть себе. Не хотят с нами знаться, так это их дело.
Щенек засомневался, наверное, никогда не ставил перед собой такого вопроса.
