Я тщательно слежу за своим выражением лица, пока не оказываюсь снаружи, и начинаю быстро шагать по улице. Сердце колотится как сумасшедшее. Всего за пару коротких часов после прилета в Сеул симпатичный корейский парень, который работает в кафе и учится в школе моей мечты, успел дать мне свой номер и, возможно, даже пригласить на свидание.
Может, это знак, что мне так и стоит провести следующие несколько месяцев – ходить на свидания, а не проводить время только за репетициями и уроками?
Я запинаюсь, когда в памяти всплывает тот вечер во время фестиваля: как Джеву сидел за столиком в маленькой палатке, внимательно слушая историю о моем отце. Грудь сдавливает от мыслей о том, какой счастливой и полной надежд я себя ощущала. Из-за них горечь от того, что он так и не написал, становится только хуже. Но я сама виновата, что дала слабину. Тот вечер должен был стать всего лишь возможностью развеяться, и мне следовало так к нему и относиться. Тогда я не чувствовала бы настолько сильного разочарования.
Впереди у меня пять месяцев в Сеуле – пять месяцев, чтобы получить массу новых впечатлений и жить на полную катушку, не упуская ни минуты. После этого я вернусь домой и, надеюсь, буду пылать решимостью достичь того будущего, о котором всегда мечтала.
Взбодрившись от этой мысли, я провожу следующие несколько часов, гуляя по округе: всего через пару кварталов от бабушкиного дома обнаруживается вход в метро, а в тихом уголке – ресторанчик, в котором подают джук, корейскую кашу, – после чего возвращаюсь в квартиру.
Остаток дня я общаюсь с хальмони. Они с мамой, похоже, как минимум заключили перемирие, потому что мама ведет себя довольно дружелюбно, а сама хальмони выглядит бодрее некуда. Мы берем такси и едем в клинику, где она будет проводить большую часть выходных после завершения лечения. В целом, только там мы и сможем видеться, потому что остальную часть недели она будет жить дома, а я – в общежитии.
Затем мы берем еду и гуляем по округе. Мама не хочет, чтобы наш суточный ритм сбился из-за перелета, поэтому мы пытаемся пройтись по достопримечательностям, но к шести часам я уже засыпаю на ходу. У меня все-таки получается продержаться еще два часа, пусть в такси на обратном пути и одолевает дремота. Я прихожу в себя, только чтобы кое-как подняться в квартиру по лестнице, упасть на подушку и крепко проспать двенадцать часов подряд.
На следующий день хальмони ведет нас с мамой в ресторанчик с джуком дальше по улице. Утро выдается холодным, и горячая рисовая каша моментально меня согревает. Затем мы направляемся ко дворцу Кенбоккун. Сам дворец окружает стена, а за вход нужно платить, поэтому мы отказываемся от этой идеи, зато отлично проводим время с хальмони, прогуливаясь по окрестностям под ручку и оживленно обсуждая туристов и местных, разодетых в яркие ханбоки (скорее всего, арендованные в одном из магазинчиков традиционной корейской одежды, которые тут можно найти повсеместно). Мама в основном разговаривает по телефону – ей уже звонят с работы, но я не возражаю: благодаря этому я могу побыть наедине с хальмони до начала учебы.
Около полудня у бабушки кончаются силы, поэтому мы идем домой. Ближе к четырем часам я выхожу снова, теперь уже в одиночку: мне нужно забрать школьную форму из магазина в Синса-дон[25] перед завтрашним переездом в общежитие Сеульской академии искусств.
