– Поздравляю. Первый этап пройден! – Элвис держал в руке стакан воды. – Будешь?
– Не буду! – я резко выхватила стакан и жадно припала к нему губами.
– Это проблема вашего времени: невыдержанность и упрямство, – голос Элвиса звучал как-то по-особенному громко, будто мы действительно находились в тесном помещении.
Я посмотрела на него, ничего не ответив, отдала стакан. Потом присела на корточки и закрыла голову руками.
«Где я? Что это такое? Может, началась война, но где тогда все остальные, где танки и самолеты? Может, это галлюцинации, но разве могут быть они такими осязаемыми и реалистичными? Что мне делать? Телефон не работает, никого нигде нет, кроме этих придурков. Куда бежать?»
– Ну что, отошла немного, готова идти? – Элвис стоял надо мной и улыбался, как будто ничего особенного и не произошло.
– Куда идти? Куда ты меня все время тащишь? Пойдем, да пойдем! Куда, блядь, пойдем? – закричала я.
Элвис не обратил никакого внимания на мою агонию и дружелюбно протянул руку.
Я откинула ее.
–Ты можешь нормально объяснить, где я, что происходит? Война началась? – все еще на повышенных тонах проговорила я.
– Так, значит, еще не поняла? – Элвис смотрел на меня свысока, будто отец на своего неразумного детину.
– Поняла, не поняла. Да! Не поняла. Так объясни мне еще раз!
– Хорошо, объясняю еще раз. Произошло перемещение.
– Блин, да это я уже слышала! Дальше!
– Произошло перемещение. Эти образы все ненастоящие, они воссозданы…
– Да понятно, из моего воображения… Стоп! То есть, ты хочешь сказать, что это все мое воображение?
– Ну наконец-то! – Элвис свел ладони на груди и поднял голову к небу.
– Получается… – протянула я.
Негреющее солнце светило в глаза, недалеко от меня сидели бабушки-зомби, прямо напротив – стоял король рок-н-ролла, который умер в 70-е, если я не ошибаюсь, а рядом с ним стоял подросток, который и вовсе никогда не рождался.
– Я с ума сошла? Это все мои галлюцинации? Только так можно объяснить и эти таинственные перемещения, и то, что я сейчас вижу людей, которых в принципе не могу видеть живыми! У меня просто поехала крыша, – я стала усиленно тереть свой лоб, будто это что-то могло изменить. – Вот так люди и сходят с ума. Реальность становится для них их собственной, индивидуальной, – я посмотрела вдаль: серые коробки домов, детская площадка, вагончик с надписью «Хлеб».
– Что ты сказала сейчас? – Элвис приблизился ко мне.
– Что я сказала? Сказала, что поняла суть сумасшествия, что реальность для больного становится его индивидуальной и отличается от реальности нормальных людей, – я говорила уже поспокойнее.
– Эмма! Ты… молодец ты! Как для такого, как ты там говоришь, полудурка, открываются резко такие истины? Ты удивила меня сейчас!
– Спасибо за полудурка! – недовольно ответила я, опять не понимая, о чем это он.
– Ингвар, ты слышал, что она сказала? – Элвис обратился к Поттеру.
– Как ты его назвал? Игорь? – я обернулась, чтобы посмотреть на очкарика.
– Слышал, – голос очкарика стал каким-то низким и хриплым, совсем неподходящим для волшебника-малолетки. – Поэтому ж ее и выбрали. Она выхватывает больше отсюда и пишет неплохо, – Поттер говорил голосом человека, который много курит и вот-вот умрет от старости или туберкулеза.
– Интересно! Вообще у вас удивительный период в истории. Начало начал! – Элвис посмотрел на меня. Он теперь тоже говорил другим голосом, пропал тот бархатный завораживающий баритон, сейчас это был обычный среднестатистический голосок этакого соседа в майке-алкоголичке.
