– Снимите халатик и постелите его на эту кушетку,– распорядилась узистка, сев на офисный стул, который располагался между кушеткой и монитором с датчиками. Раскрыла историю.
– Как ложиться?– спросила Юля, проделав то, что ей было велено и оставшись в одной футболке.
– Сначала, Юлия Александровна, на живот ложитесь. Почки ваши проверим.
Лежа ничком и чувствуя, как по её пояснице, чем-то намазанной, скользит датчик, Кременцова боролась с какой-то странной, липкой, болезненной дремотой, внезапно нахлынувшей на неё. Она не могла понять, с чего вдруг к ней присосалась эта сонная одурь. Температуры у неё не было, ночью часа четыре и утром пару часов она поспала. Куда ещё больше? Однако глаза слипались. Мозг обволакивало туманом. Может быть, от лекарств, которые ей кололи и капали? Эта версия казалась правдоподобной.
– Перевернитесь, Юлия Александровна.
– А? Чего?
– Пожалуйста, лягте на спину. Поднимите футболку. Ещё, ещё, до груди.
Как следует смазав гелем живот блатной пациентки, врачиха стала водить ультразвуковым датчиком по нему. Теперь Кременцова видела на экране все свои органы и кишки. Зрелище весьма её покоробило, но узистка как будто была довольна, поскольку шёпот, срывавшийся с её губ, стал бодрым. Прежде он был не то,что бы озабоченным, нет– скорее, задумчивым, очень тихим. Почти неслышным. И тут вдруг Юля всё поняла. Ну конечно, шёпот! Он то и усыплял её, этот шелест труднопроизносимых терминов, проговариваемых узисткой без смыкания губ– растерянно, машинально, как это часто бывает при очень сильной сосредоточенности. Сейчас он звучал и громче, и веселее– потому спать уже не хотелось.
– У меня что, с почками проблемы?– решилась на вопрос Юля.
– С почками? Нет, я бы не сказала. Значительных изменений не наблюдается. А с чего вы взяли? Жалобы есть?
– Да нет. Я даже не знаю, с чего взяла. Просто так спросила.
Невнятный шёпот возобновился. Чуть погодя прервался вопросом:
– Скажите, вам клизму ставили?
– Целых две!
– Да? Странно. Вот здесь не очень просматривается. Ну, ладно. Там, скорее всего, и смотреть то не на что. Одевайтесь, Юлия Александровна.
Облачившись в халат, Кременцова ждала некоторое время, пока узистка заносила в историю результаты исследования. Получив историю, вышла.
– Ну, как?– поинтересовалась Анька, встав ей навстречу.
– Да, так себе. Клизма– круче.
Анька хихикнула. Пошли к лифту.
– Она тебе что-нибудь сказала?
– Нет, вообще ничего. Шептала, шептала. Я прямо чуть не уснула от ее шёпота! Голова заболела даже.
– Я знаю, эта узистка всё время шепчет, когда работает. У неё кликуха– Шепчиха.
Кременцова сердито дёрнула бровью. И вдруг застыла, как в пол вросла. На её лице возникло смятение. Анька также остановилась.
– Юлька, ты что? Нога заболела, что ли?
– Как, ты сказала, её прозвали?
– Шепчиха.
– Шепчиха?
– Юлька, да что с тобой? Ты– вся белая!
– Ах ты, господи боже мой! Конечно, Шепчиха! Ну как я раньше не догадалась! Что я за идиотка пустоголовая? Что за дура?
И, звезданув себя обоими кулаками по голове, защищённой, к счастью, густой гривой иссиня– черных локонов с вьющимися концами, Юлька с ополоумевшей рожей ринулась к лифту. Рассудив, что с таким лицом можно мчаться только совершать глупость, Анька бросилась следом, чтоб попытаться предотвратить ужасное дело. Но где ей было угнаться за Кременцовой! Она рассчитывала схватить её возле лифта, но Кременцова лифт вызывать не стала, а устремилась, гадина, вверх по лестнице– с таким грохотом, будто на её тонких ножках были не шлёпанцы, а армейские сапожищи. Несчастной Аньке такое дело было не по плечу– точнее, не по ноге. Ей пришлось ждать лифта.
